USD 79.8714 EUR 92.8583
 
ФотоСтихиЯ: авторы Победы!

«Бабочка поэтиного сердца»

Читала поэтов Татьяна БЕКИШЕВА.
043-16.jpg
043-16.jpg



Поэты-мужчины — существа замечательные. В том смысле, что замечают решительно всё, начиная от тонких станов, ланит и взоров (об их прославлении легко можно написать отдельный трактат).

Я знал её красавицей,
Горели
Её глаза священной тишиной, —
Как светлый день,
Как ясный звук свирели
Она неслась над грешною землёй.

Так о женщине, которую любят, писал Афанасий Фет.
Маленькая родинка может обернуться для нежной души поэта веской причиной гибели: «Родинки, радость глаз, гибну вдали от вас», — признаётся Александр Чавчавадзе.
А изысканнейший Николай Гумилёв? Он «отдал кольцо» загадочной Деве Луны лишь за «неверный оттенок разбросанных кос». С родинками ситуация яснее: кому не хватает своих, можно смело наклеить искусственные. Тем более некогда позабытая мода на «мушки» этой весной вернулась. Но кто скажет, какими красителями добиться оттенка волос, который покорил Гумилёва?
Иногда поэты выражают свои вкусы даже слишком определённо:

Скорей падут громады
снежных гор,
Мир обратится в хаос форм
и линий,
Чем назову я рыжую богиней
Иль к синеокой преклоню
свой взор.
Я карих глаз живым огнём
пылаю,
Я серых глаз и видеть
не желаю...

Это ещё в шестнадцатом веке написал парижский «принц поэтов» Пьер де Ронсар.
Но в поэзии всё как в жизни. Людям иногда свойственно влюбляться без памяти в тех, кто далёк от внешних стандартов красоты. Шекспир восхищался женщиной, непривлекательность которой осознавал сам:

Её глаза на солнце не похожи,
Коралл краснее, чем её уста,
Снег с грудью милой не одно
и то же,
Из чёрных проволок её коса.
Меня её ворчанье восхищает,
Но музыка звучит совсем
не так.
Не знаю, как богини поступают,
Но госпожи моей не лёгок шаг.
И всё-таки, клянусь, она милее,
Чем лучшая из смертных рядом
с нею.

И всё же стоит отдать должное: при всём романтизме поэты оставались известными гурманами тех женских прелестей, которые (как бы это обозначить?) более заметны, чем родинки и реснички:

Икра твоя гнездится
В хорошеньких ногах,
Под платьицем из ситца
Скрываясь, как монах.
Монахов нам не надо!
Религию долой!
Для пламенного взгляда
Икру свою открой!

Это в 1932 году призывал Николай Олейников, больше известный советским и российским читателям по детским стихам.
Да что Советский Союз тридцатых годов? Эдмунд Спенсер (англичанин, между прочим) в шестнадцатом веке написал:

О, груди милой — пиршество
любви,
Где гости — мысли страстные
мои.

Хотела бы я знать, с какой стати жителям Альбиона холодность приписывают?
...И всё же. Восхищаясь женской внешностью, ответ на тот самый вопрос (за что именно нас любить) поэты ищут в особенностях характера своих муз.
Владимир Маяковский (жаль, что его до сих пор преподносят как «агитатора, горлана, главаря», а он прежде всего лирик) дорожил женским бескорыстием:

Знаю, каждый за женщину
платит.
Ничего, если пока
Я тебя
Вместо шика французских
платьев
Одену в дым табака.

Смирение, с точки зрения поэтов-мужчин, — ценнейшая добродетель. Франческо Петрарка, один из самых романтических любовников всех времён и народов, сделал комплимент своей Лауре:

Походке, взору должное воздав,
Скажу: нельзя и речью
не плениться,
Четвёртым назову смиренный
нрав.

Как было бы просто именно сейчас поставить точку и завершить исследование поэзии на предмет женской души. Но... мужская душа — это ведь тоже потёмки. Представители сильного пола нередко обращают внимания на потенциальную даму сердца, когда она уже влюблена в другого. Может, это потому, что соперничество у мужчин в крови? И очень важно, чтобы трофей был добыт...

Я влюблён в Генриетту
Давыдовну,
А она в меня, кажется, нет —
Ею Шварцу квитанция выдана,
Мне квитанции, кажется, нет.
Ненавижу я Шварца
проклятого,
За которым страдает она!
За него, за умом небогатого,
Замуж хочет, как рыбка, она.

Николай Олейников.

Не новость, что мужчины могут не отказаться и от лёгкой добычи:

Я ваши губки
Поцеловал,
Я ваши юбки пересчитал.
Их оказалась всего одна.
Тут завязалась меж нами
страсть.
Но стало скучно
Мне через час,
Собственноручно
Прикрыл я вас.

Николай Олейников.

Ждать джентльменства от того, с которым было общим лишь короткое пикантное знакомство, — напрасный труд. Проявление заботы и желание щедро поделиться (да хоть бы и последним) — это результат серьёзных отношений.

Не домой, не на суп,
А к любимой в гости
Две морковки несу
За зелёный хвостик.

Владимир Маяковский.

И ещё. Мужчина воспринимает женщину не как случайную партнёршу, а как возлюбленную, когда его не коробит от вида женских слёз и прочих мелких дамских недостатков. Григор Орбелиани прямо-таки просил:

Плачь ещё! На целом свете
Нет такого совершенства,
Как живые слёзы эти.

В общем, из мужчины, влюблённого по-настоящему, несложно верёвки вить. (И ему это нравится!) Можно побыть с ним жестокой: «Пусть плачущего ей отраден вид. Она любви моей не охладит» (Франческо Петрарка), обманчивой: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад» (Александр Пушкин) и даже надменной: «Сочли вы слишком гордой и надменной любимую, но это — оговор. Достоинство, что для меня бесценно, ей ставят недостойные в укор» (Эдмунд Спенсер). Главное, повздорив для разнообразия чувств, не забыть потом помириться. «После ссоры так полно, так нежно возвращенье любви и участья», — утверждает Николай Некрасов.
Однако, если верить поэтам, изюминок в любимых женщинах должно быть в меру, без приторности. И со льдом лучше не перебарщивать. Правда! Сам Пушкин нам это подсказывает:

Стыдливо-холодна,
восторгу моему
Едва ответствуешь,
не внемлешь ничему.
И оживляешься потом
всё боле, боле —
И делишь, наконец, мой
пламень поневоле.

...Если честно, складывается такое ощущение, что со временем поэты напрочь запутались, что считать в любимой достоинствами, а что — недостатками. Помните Сашу Чёрного, который, не сориентировавшись, имел для души:

Дантистку с телом белее
извёстки и мела,
А для тела —
Модистку с удивительно
нежной душой.

В общем, поэты (равно как и все мужчины) любят нас за то, что мы есть. Лишь бы в наших достоинствах и недостатках всегда оставалось неразгаданное...

И что-то у неё во взоре есть,
Что в полночь день заставит
засиять,
Даст горечь мёду
И полыни — сладость.

Франческо Петрарка.

Ну вот! Опять вернулась к тому, с чего начала. Но разве это повод для удивления? Просто нет у этой загадки — за что нас любят — точного, как цифра, ответа. И всё же. Читайте больше. Читайте влюблённых поэтов. Очень полезное и... спасительное занятие.

Язык любви,
Одной лишь юности известный,
Кому, кто раз хоть был любим,
Не стал ты языком родным?
В минуту страстного волненья
Кому хоть раз ты не помог
Близ милых уст, у милых ног?
Кого под игом принужденья,
В толпе завистливой и злой,
Не спас ты, чудный и живой?

Михаил Лермонтов.