Караул! Реклама догоняет!

— Ску, ску, ску, — скороговоркой начинал он. — Ты, Вовка, — это он обращался ко мне, к своему крестнику, — пошто в огородчик лазил, ску, ску, ску, огурцы шуровал?

— Да нет, Лёлька, это вам просто показалось.

— Я, ску, ску, ску, дам показалось, еще раз только посмей! Ску, ску, ску.

Еще чуднее был другой старик — дед Платон, фамилию которого я напрочь забыл. Жил он посреди деревни, в просторном крестовом домище, а в ограде росли очень высокие стройные березы, на которых воронье вило гнезда. Мой верный друг любитель-верхолаз Васька Лобанов всё мечтал залезть на одну из берез и разорить воронье гнездо. Деревенские жили откровенно бедно, питаясь в основном картошечкой, потому вороньи яйца были хорошим приварком к скудному рациону.

Васька совсем приблизился к мечте. Но случилось непоправимое: мой дружок свалился с самой верхотуры и сломал сразу обе ноги! И ровно в этот момент выскочил, как чёрт из табакерки, дед Платон. Он не сразу понял, что произошло, и, воздев к небу костлявые руки, завопил во весь голос:

— Не трожь план картины, а то зашибу!

Этот дедов вопль сразу же превратил, в общем-то, трагическую ситуацию в трагикомическую. «План картины»! И это притом, что в деревне все знали: Платон никогда не был художником. Он известен как первый скряга на деревне и ужасный матерщинник.

Дед и сейчас стоит в памяти. Мы часто катались на Платоновой лодке. Она всегда была на берегу озера, прикованная железной цепью к осиновому колу, глубоко вогнанному в землю. Но мы лихо справлялись с цепью и, попрыгав на утлое суденышко, выплывали на самую середину нашего озера. Длинная и костистая фигура деда, бегающего по кромке берега, казалась меньше. Но голос его был прекрасно слышен:

— Не трожь план картины!.. — И далее следовал трехэтажный матерок, за ним еще несколько. И все такие сочные, мастерски сварганенные...

Я до сих пор не нашёл для себя чёткого ответа, откуда берутся странные слова. И почему слова-паразиты способны привязаться к человеку на всю жизнь, долгую или короткую?

Пример: глава сельской администрации Татарского района — толковый, глубоко порядочный человек. Случилось такое в одном селе: пожилая женщина умерла, а её внучка осталась одна на всем белом свете. Глава взял сироту в свою семью, воспитал, дал образование. Сейчас девушка живет в Новосибирске, приезжает время от времени к своим приемным родителям, как к себе домой.

И вот этот уважаемый глава проникся любовью к модным ныне словечкам «упакован, упакованный» и очень часто использует его к месту и не к месту.

Выступая на районной трибуне, рассказывает о своей приемной дочери: «Мы собираем её в дорогу, снабжаем продуктами, деньгами, упаковываем что надо».

Делясь информацией о своих хозяйственных делах, о подготовке объектов соцкультбыта к зиме, этот же глава не преминет добавить: «Все отлично упаковано».

Вроде ничего в этом плохого нет. Человек разговаривает, как считает нужным, употребляет те слова, которые ему больше нравятся. Но... у меня, например, остаётся неприятный осадок, будто заметил в собеседнике какой-то изъян.

Но все это мелочи по сравнению с тем, что приходится слышать в подъезде, на улице, в прочих общественных местах. В наш язык фундаментально прочно вошел мат. «Выверты» можно услышать от всех, от детей до стариков. Иду по улице, на обочине стоят и разговаривают две вполне приличные женщины. Дамы вовсе не спорят, беседа протекает мирно. Но... матерки скользят через каждое слово.

Останавливаюсь (не остановиться просто невозможно: душа не терпит):
— Добрые, милые женщины, зачем так ругаетесь?

— А мы не ругаемся. Мужики наши матерятся и мы от них выучились.

— Это значит, и дети ваши будут сквернословить, и внуки.

...Женщины вполне согласны со мной, но взгляды не потупили.

— А куда денешься, — делают они свое заключение, — коли жизнь такая непутевая? И материмся не одни мы, а все подряд.

Думаю про себя, что человеком надо быть всегда, при любых обстоятельствах. У меня есть несколько знакомых. Они не из семей потомственных интеллигентов, а простые работяги. Однако мат решительно не приёмлют. Ни при каких условиях! Сколько знаю этих людей (а знаю не один десяток лет), ни разу не слышал, чтобы кто-то из них выразился! А если уж совсем худо придется, до печенок достанет, то скажут «Ё-кэ-лэ-мэ-нэ!» или же «О-пэ-рэ-сэ-тэ!», что, в общем-то, однозначно.

Откуда эта внутренняя культура у людей? Они живут с нами рядом, видят и слышат все наши пороки, изъяны, но грязь не липнет к ним. Чудеса да и только!

Бескультурье и грубость насаждает всё-таки наше телевидение, которое для очень многих стало единственным окошком в мир. Книги сейчас читают совсем мало, журналы и газеты не выписывают, чаще всего ограничиваясь районкой или телепрограммой.

А телереклама, откровенный поставщик глупости и пошлости? Она рекой льется из «ящика», гонится за нами по пятам на улице, назойливо предлагая свои услуги. «Дуйте к нам», — читаю на одном стенде. Не идите, не спешите, а дуйте, незатейливо так... На фасаде ресторана, который прославился в городе драками и поножовщиной, игривая надпись: «Обслуживаем со вкусом и на высоте».

Особенно живописны перлы живого великорусского в оперативных милицейских сводках, которые оформляют сотрудники государственной инспекции безопасности дорожного движения. «В результате дорожно- транспортного происшествия получил вред здоровью», «Не справившись с управлением, совершил столкновение», «Допустил опрокидывание в кювет».

Думаю, дело совсем не в безграмотности милицейских писарчуков, а в желании придать важность и значительность тому или иному факту. Потому к правильным словам громоздят лишние, а в итоге получается нелепица.

В книге «Чаша мудрости», в разделе «Язык и слово», приведены высказывания многих выдающихся деятелей культуры, науки, философов, писателей. Вот что говорит знаменитый писатель Алексей Толстой: «Язык — это орудие мышления... Обращаться с языком кое-как, значит, и мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно».

По-моему, высказывание предельно ясное.