Визуально и на слух

— В разведчики-то как попали?

— По собственному желанию, — улыбается в ответ Анна Владимировна. — Еще в Татарске, на пересыльном пункте, нам предложили на выбор несколько военных специальностей; я пожелала стать разведчицей. Тут только одно название для молодого человека много чего стоит, а нам было тогда всего по 19—20 лет...

Специальную подготовку проходили в Сызранском военном училище, где офицеры преподавали науку распознавания действующих в войне самолетов визуально и на слух. После сдачи выпускного экзамена мы были направлены в распоряжение командования 858-го зенитно-артиллерийского полка, участвовавшего в составе 2-го Украинского фронта в операции по освобождению города Запорожье.

Анна Владимировна не знает, то ли специально, то ли случайно разведотделение 5-го зенитно-артиллерийского дивизиона оказалось целиком сформированным из девчонок-сибирячек, призванных военкоматами разных районов Новосибирской области. Оля Страхова жила в Усть-Тарке, Валя Любашко — в Татарске, Поля Маркова — в Венгерово, Аня Борисенко (по мужу Макогон) — в селе Стеклянном Купинского района. Правда, командир отделения сержант Петр Кухтин был украинец.

— Ко всем я испытывала дружеские чувства, — делится воспоминаниями Анна Владимировна, — но как-то сильнее была привязана к Полине Марковой. И она платила мне тем же. Приходилось спать на одной кровати, есть из одного котелка, делиться всем сокровенным, что накапливалось в душе.

«Рабочее место» воздушных разведчиков находилось в тылу, но не в столь глубоком, чтобы можно было сказать, как у Христа за пазухой. Явственно доносилось грозное «рычанье» сражений, видны были огненные сполохи.

Случалось, рвались невдалеке от постов шальные снаряды, в воздухе посвистывали пули. Дежурный разведчик укрывался в глубоком окопе, напрягая слух и зрение, приставив к глазам сильный бинокль, контролировал окружающее пространство. Заметив в небе вражеские самолеты, немедленно поднимал трубку стоящего рядом телефона. Командир постоянно был «на проводе».

Проходили считанные секунды с момента тревожного сообщения, и начинали грохотать зенитки артдивизиона.

— Как оценивалась работа воздушных разведчиков? — задаю очередной вопрос собеседнице.

— После каждого удачно отбитого налета фашистов нам объявляли благодарность, — говорит Анна Владимировна. — При этом командир дивизиона почти всегда добавлял: — Молодцы, девчата, что далеко заметили и вовремя сообщили!.. Продолжайте в том же духе.

Особенно хорошо запомнилось Анне Владимировне последнее место дежурства разведотделения. Располагалось оно на крыше семиэтажного здания в столице Венгрии — Будапеште. Дивизион получил приказ: уберечь мост через Дунай от налетов противника. Рвались к нему фашистские стервятники, но, вовремя замеченные, получали «по зубам».

Тот мост, связывающий берега Дуная, наверное, до сих пор исправно служит людям. Только вряд ли кто там помнит, что спасли его от разрушения советские воины.

Анне было 23 года, когда вернулась домой. Поселилась в Купино, работать устроилась на железнодорожной станции учеником. Скоро сменила свою девичью фамилию, в чем «виновным» оказался Михаил Самсонович Макогон. Был он заботливым мужем и отцом, только жаль, рано ушел из жизни, не довелось ему порадоваться, глядя на подрастающее потомство. Пятеро детей провожали его в последний путь. От них родились четыре внучки, два внука, и пошла уже новая молодая поросль — правнуки. Их у Анны Владимировны пятеро. Знает она, что все ее фронтовые подруги-землячки тоже стали мамами, бабушками, прабабушками. Кое-кто уже закончил земной путь. Тут ничего не поделаешь, как говорится, годы берут свое.