Если врач оказался вдруг...

Не так давно страна отмечала День медицинского работника. Достаточно много было сюжетов, публикаций в СМИ. Когда читаешь эти статьи, будь они о каком-нибудь известном хирурге, профессоре или о рядовом труженике Скорой помощи, отдающем большую часть своей жизни борьбе за жизни других, ловишь себя на мысли: «Вот есть же люди!» Люди, делающие действительно важное и нужное дело, в нашем государстве частенько оказывающееся неблагодарным.

Одна история
Которую, к несчастью, вполне можно назвать показательной. Обойдемся без фамилий, адресов, должностей — это уже не суть важно.

Юля. Девушка лет двадцати с небольшим. Замужем, ребенку скоро годик. Живет в центре одного не столь отдаленного от Новосибирска района. Этой весной случилось ей захворать. Поначалу грешила на обычную простуду, но после того, как в течение нескольких дней сбить температуру не удалось, решила обратиться в местную поликлинику. Терапевт, осмотрев больную, направил её в стационар, в инфекционное отделение, поскольку в один из дней наблюдалось у Юли расстройство желудка.

В инфекционном она, впрочем, пробыла недолго. Потом, в течение нескольких дней, путешествовала чуть ли не по всем этажам районной больницы — и в терапевтическом отделении полежала, и в гинекологии, и в хирургии. Мать Юли, Наталья, все эти дни, конечно, была на взводе — что же случилось-то с дочерью? Что ж врачи найти-то ничего не могут?

В очередной раз навестив дочь в больнице, Наталья обнаружила её уже в реанимации, куда Юлю направили после хирургического вмешательства — у гинекологов было подозрение на воспаление кисты. Как шепнула Наталье медсестра, никакой кисты вообще не оказалось. Так что, выходит, просто разрезали человека, покопались, не нашли ничего да и зашили обратно. Видно, способ диагностики такой, самый надежный и наглядный.

Можно себе представить чувства Натальи. Однако история-то на этом не заканчивается. Прошел день, второй... Навещая Юлю, мать с ужасом замечала, как дочь с каждым часом угасает. Врачи же лишь разводили руками — дескать, делаем, что можем. Тогда отправилась Наталья к своему знакомому, бывшему врачу той же больницы, ушедшему недавно на пенсию. «Егорыч, выручай! Пропадет она здесь, в город её надо!» В ладони зажата тысячная купюра — не просто так прошу, ты только выручи.

От денег Егорыч отмахнулся, отправился с матерью в больницу, осмотрел Юлю...

— Та-ак.... А ну-ка быстро дуй в аптеку, купишь вот это лекарство. Две ампулы. Тысячи твоей как раз должно хватить.

— Такое дорогое?

— Без него не довезём! Ну что встала-то? Беги быстрее!

Впрочем, Наталье в этот момент было не до бега — саму пришлось «откачивать». А спустя пару часов машина «скорой помощи» уже подвозила больную к зданию облбольницы.

Хирург в приемном покое — солидного возраста и габаритов мужчина с выражением бесконечной усталости на лице — флегматично приподнял простыню над Юлей.

— Опять из районной? Ну-ну... Что на этот раз?

Мать, давясь слезами, сбиваясь, начала рассказывать. Хирург слушал, отведя взгляд в сторону, будто бы скучая. Но, едва дослушав, внезапно разразился отборной бранью, которую в тишине приемного покоя слышать было как-то жутко.

— Да когда же это все кончится, в конце-то концов?!! Сажать их надо, к чертовой матери!.. Егорыч, ты-то куда смотрел?!

— Да не работаю я уже там...

— А-аа... — хирург безнадежно махнул рукой и не стал больше тратить времени на разговоры.

А положение у Юли было действительно критическое. Загадочная болезнь, которую в течение нескольких дней не могли определить районные врачи, оказалась банальной пневмонией — воспалением легких. Хотя, конечно, ввиду запущенности дело приняло очень серьезный оборот, налицо был отек легких. Ну, а самое главное — результатом хирургического вмешательства стал сепсис — заражение крови. Нужно было срочное переливание, счет шел на часы...

Донор с подходящей группой крови неожиданно нашелся там же, в приемном покое. Немолодой уже мужчина привез жену в стационар на обследование. После переливания он заметно побледнел и едва держался на ногах — крови отдал почти литр. Наталья бросилась к спасителю, от волнения долго не могла найти слов. Вытащила из кошелька последние деньги, но мужчину этот жест, похоже, обидел.
— Что вы, в самом деле?! У меня ведь у самого дети, внуки...

Посидев немного, отдохнув, он вышел из отделения. Наталья, опомнившись, бросилась за ним следом, но опоздала.

— Я ведь, дура, даже не спросила, откуда он, как зовут! — запричитала она.

— Да не волнуйтесь вы, — успокоила ее медсестра. — У нас ведь все его данные зарегистрированы. Из Мошково он...

Наталья облегченно вздохнула и опустилась на скамейку перед дочкиной палатой...

Переливание это было экстренным и отнюдь не последним. Юля еще довольно много времени провела в больнице — нужно было и запущенную пневмонию лечить, и кровь «чистить». Выписалась лишь недавно, теперь вот потихоньку набирается сил. Уже и гулять с малышом выходит. Правда, пока в сопровождении матери, за это время почерневшей и постаревшей лет на десять...

Все расходы по лечению взяла на себя районная больница. Как говорится, чует кошка, чье мясо съела. Наталья, конечно, готова была скандалить, выяснять отношения, собиралась обратиться в районную газету... Но, как это часто бывает в таких случаях, руки постепенно опускались. Да и кому жаловаться-то? Кому что доказывать? Не ты первая, не ты последняя. Да и известно ведь всем, что у врачей в этом плане всегда «круговая порука». Всегда своих прикроют. А главврач больницы и вовсе «неприкасаемая». В смысле — неприкосновенная, ибо депутат районного Совета.

Кто виноват?
Тема врачебной ошибки, равно как и ошибки судебной, очень щекотлива и, я бы сказал, неблагодарна. Есть люди, от решения которых в какой-то момент может зависеть человеческая жизнь. А людям, как известно, свойственно ошибаться. И с этим приходится мириться. А врачам, совершившим такие ошибки, приходится еще и «жить с этим».

Однако речь не об этом. Речь о врачах, которые забывают, что работают с ЛЮДЬМИ. Не с БОЛЬНЫМИ, а с людьми. О врачах, которые забывают, что работа их — не просто работа, и цена их ошибки порой слишком велика. Велика не для них самих, а для их пациентов — тех, кто доверил им свое здоровье, а порой и жизнь. Я, например, не слышал ни об одном враче, который понес бы ответственность за ошибку. Сказывается здесь и пресловутая «круговая порука» медицинских работников, и наш российский менталитет. Ну не привыкли мы защищать свои интересы в суде. А уж сельским жителям и вовсе деваться некуда — ведь, когда в очередной раз «прихватит», идти придется все в ту же поликлинику. Так что предпочитают не связываться.

Историй, подобных этой, в том самом райцентре можно насобирать, наверное, не один десяток. А может, и не только в этом. Причем термин «врачебная ошибка» в большинстве таких случаев вообще неуместен. Да, от ошибки никто не застрахован, даже самый крутой профессионал. Но каким профессионалом должен быть врач, чтобы перепутать пневмонию с гинекологическим воспалением? Который начинает «резать» человека для того, чтобы оперировать язву, и, язвы не обнаружив, удаляет невоспаленный аппендикс — просто так, чтобы уж не получилось, что зря резали? Или который умудряется забыть в брюшной полости пациента хирургическую салфетку или зажим? Или у которого пациент — здоровенный мужик лет сорока с небольшим — умирает от... зубного флюса!

Кто-то, может быть, считает, что это нормально. Что квалификация у сельских врачей всегда была ниже, чем у городских. Ой ли? Они что, в разных институтах учились? Или пациентов через них проходит меньше? Почему же все-таки одни доктора после десятка лет практики пишут диссертации, научные работы, а другие вскоре аппендицит от беременности отличить не смогут? Может, дело всё-таки в отношении к работе? И в многолетней порочной практике безнаказанности?

Обидно и то, что, столкнувшись раз с таким вот врачебным произволом, многие навсегда разочаровываются во всех врачах или, по крайней мере, свою местную больницу начинают обходить далеко стороной. И это, конечно, несправедливо по отношению к тем докторам, которые добросовестно трудятся, ежедневно помогая десяткам людей. Всегда найдется паршивая овца в стаде или, если угодно, ложка дегтя в бочке меда. Но неужели с этим ничего нельзя сделать? Каким образом можно призвать проявившего преступную халатность врача к ответу и удавалось ли это кому-нибудь?

Что делать?
В департаменте здравоохранения мне пояснили, что «поиски правды» следует начинать с обращения в страховую компанию. Одна из функций заветных голубых бумажек — полисов обязательного медицинского страхования — как раз и заключается в защите интересов пациента в спорных ситуациях. Кстати, на рынке ОМС в Новосибирской области действуют три компании: ЗАО СК «Новосибирск-Медицина», ООО «Интекс- мед» и ООО «Симаз-Мед». Информацию о том, какая именно фирма выступает в роли страховщика, а также все необходимые контактные данные указаны на самом полисе.

После того, как пострадавший от нерадивых врачей пациент обратится в страховую компанию, её специалисты проводят соответствующую экспертизу для выяснения всех подробностей «дела», и результаты этой экспертизы являются главным «козырем» в дальнейших разбирательствах..

Конечно, мониторинг качества медицинского обслуживания ведется постоянно — и ведомственный (департамент здравоохранения), и вневедомственный (страховые компании). При этом страховые компании, являясь основными плательщиками, прямо заинтересованы в качестве предоставляемых услуг. Есть специальные отделы, занимающиеся защитой прав пациентов. В свою очередь, для защиты интересов врачей в такого рода конфликтах существует областная ассоциация врачей. Ведь, по словам представителей департамента здравоохранения, «проблемы создают обе стороны». То есть иногда и врачи нуждаются в защите от необоснованных нападок.

Информацию о том, насколько часто граждане обращаются в страховую компанию и с чем обычно связаны такие обращения, мне любезно предоставили в «Новосибирск-Медицине». Вита Вячеславовна Иванова, начальник медицинского отдела компании, так прокомментировала эти данные:

— Количество обращений на самом деле невелико. Например, в прошлом году их зарегистрировано 153, из них 73 признаны обоснованными. Жалобы чаще всего касаются взимания денежной платы за услуги, которые должны быть бесплатными (55 обращений, 47 обоснованных), а также качества медицинских услуг — медицинской помощи, лекарственного обеспечения, организации работы лечебного учреждения и так далее. По каждому обращению проводится большая работа — идут запросы в учреждения, проводится экспертиза медицинской документации. В экспертизе всегда участвуют врачи «со стороны» во избежание личной заинтересованности эксперта.

Подавляющую часть жалоб удается рассмотреть, что называется, в досудебном порядке. Случаи, когда дело доходит до суда, единичны. С одной стороны, медицинские учреждения, если видят свою вину, предпочитают не доводить до суда, а, наоборот, принимают меры для того, чтобы подобных случаев не повторялось. С другой стороны, и пациенты судиться не торопятся — подобные разбирательства обычно растягиваются на месяцы и годы, требуют много сил, времени, финансов. В суде, как правило, разбираются наиболее вопиющие случаи, когда действительно можно говорить о врачебной ошибке или о халатности. Но это уже уголовные процессы, и участие в них не в компетенции страховых компаний.

Заместитель генерального директора «Новосибирск-Медицины» Алексей Николаевич Ярославцев по этому поводу добавил:

— Система защиты прав застрахованных на данный момент не только является вполне сложившейся, устоявшейся, но и постоянно совершенствуется. Скажем, в этом году для рассмотрения спорных случаев, связанных с качеством медицинского обслуживания, создана специальная межведомственная комиссия, решение которой является, по сути, обязательным для исполнения. В эту комиссию входят представители и лечебных учреждений, и управления здравоохранения, и страховых компаний. Создание такого института значительно повысило эффективность нашей работы.

В целом качество медицинских услуг по Новосибирску, даже если судить по количеству жалоб, постепенно улучшается. В этом, видимо, есть заслуга и страховых компаний, которые постоянно проводят плановые проверки качества услуг. Да и финансирование медицинских учреждений сейчас находится на вполне достойном уровне, так что такое ставшее в 90-е годы классическим оправдание, как «нехватка средств», уже не действует.

Часть медицинских услуг, как, зубопротезирование, лечение венерических заболеваний и туберкулеза не оплачивается за счет средств ОМС, так что жалобы по поводу такого рода услуг поступают в адрес комитета по защите прав потребителей, например, при мэрии Новосибирска.

По словам заместителя председателя комитета Виктора Федоровича Гущина, жители Новосибирска по этим вопросам в мэрию обращаются тоже не часто — от 70 до 100 раз в год. При этом судебные разбирательства также очень и очень редки. Что касается содержания обращений, то преобладают в основном жалобы на работу зубных врачей, особенно протезистов. Однако в ряде случаев жалобы эти оказываются необоснованными. Скажем, дискомфорт после установки новых коронок чаще всего объясняется этапом адаптации протезов, и процесс этот естественный и неустранимый.

Таким образом, в самом Новосибирске претензии граждан к качеству медицинского обслуживания минимальны, но если уж они возникают, горожане готовы отстаивать свои права, пусть даже по незначительному поводу. Может, и в области ситуация изменится, когда сельчане наконец научатся себя защищать?

Обидно и то, что, столкнувшись раз с таким вот врачебным произволом, многие навсегда разочаровываются во всех врачах или,
по крайней мере, свою местную больницу начинают обходить далеко стороной. И это, конечно, несправедливо по отношению к тем докторам, которые добросовестно трудятся, ежедневно помогая десяткам людей. Всегда найдется паршивая овца в стаде или, если угодно, ложка дегтя в бочке меда. Но неужели с этим ничего нельзя сделать? Каким образом можно призвать проявившего преступную халатность врача к ответу и удавалось ли это кому-нибудь?