EUR 93.0588 
Отступает зло
К ней подошла молодая женщина:
— Любовь Ильинична, не помните меня?
Я — Вера Крымова. Вы приходили домой, когда мы с сестрами сбежали. Как вы хлопотали за нас, переживали... Нас потом помеcтили в детский дом. Много чего еще было... А теперь я здесь, и не первый раз...
Конечно, она вспомнила Веру — это была уже не первая встреча. Первая произошла достаточно давно, когда Люба Разбирина училась в школе, мечтала поступать в педагогический институт, а еще — активно занималась общественной работой, была и членом детской организации ЮДМ (юный друг милиции). В те годы ЮДМ в Новосибирской области (как, впрочем, и в других регионах страны) объединял тысячи мальчишек, были в его рядах и девочки — самые, наверное, смелые. «Юдээмовцы» помогали сотрудникам милиции бороться с безнадзорностью, контролировать неблагополучные семьи. В ходе этой, далеко не детской, работы детским очам нередко открывалась изнанка жизни той поры. Не секрет, что ЮДМ для многих мальчишек советской эпохи стал первой ступенькой в выборе жизненного поприща. Так получилось и у Любы Разбириной.
Она вошла в комнату и увидела спящих на кровати троих ребятишек. На подушках — три одинаково остриженных головы. Их бабушка горестно вздыхала: «Родители «сидят», а им тоскливо, вот они и прибежали ко мне... Кому они нужны? Одно слово — сироты... Ох, горе-горе».
Тогда школьница Люба восприняла этот эпизод как случайный в жизни, ей казалось, что достаточно определить ребятишек под надзор, чтобы было им где жить и учиться, — и все изменится.
Любовь Ильинична вспомнила вторую встречу сестер Крымовых — уже в исправительной колонии. К тому времени Люба окончила высшую школу МВД СССР, предстояло осваивать службу в уголовно-исполнительной системе (УИС). Девушки первыми узнали ее, подбежали, окружили, жадно рассматривали. Кажется, были рады неожиданной встрече. Сколько времени прошло, и вот теперь снова она встретила девочку из детства — Веру, воровку, грабительницу, рецидивистку. Маленькая, постаревшая. По крутой дорожке ведет ее неумолимый рок... Почему так происходит: однажды опустившись на «дно», человеку неимоверно трудно вернуться к нормальной жизни, покончить с уголовным прошлым? Как помочь? Чем?
На эти вопросы Любовь Разбирина отвечает до сих пор — своей жизнью, работой. Она рассказывает:
— На меня эта встреча произвела неизгладимое впечатление. Когда живешь благополучной жизнью, то ее изнанка остается в тени, а ее надо знать, понимать — особенно тем, кто решил работать в уголовно-исполнительной системе (УИС). Поэтому я организую для своих студентов посещения мест лишения свободы. Служба в УИС в общественном сознании мало престижна, но благородна — мы ограждаем общество от «инфекции» криминала.
Как люди приходят к этому? Важно понимать значение своей работы. Для меня это главное. Работая в женской колонии, я помогала освободившимся женщинам в устройстве на работу, улаживала проблемы с родителями, разыскивала их детей. Даже небольшой успех радовал меня. Когда видишь, как загораются у человека глаза надеждой, то и самому легче становится жить. Разве не так? Но я не хочу, чтобы у вас получился образ «неисправимого оптимиста» — я вижу, как недостаточно внимания уделяет государство проблемам исправления осужденных, как это тормозит наше общество в развитии... Еще в советский период планировались широкие меры по социальной реабилитации осужденных, создавались специальные комиссии, рабочие группы, принимались законы, постановления... но на деле мало что менялось. «Со статьей» в биографии невозможно было устроиться на работу, прописаться, получить жилье...
Скажу откровенно: проблемы эти и сегодня не решены до конца. Хотя позитивные сдвиги, прежде всего в системе ФСИН России, значительны — с каждым годом становится больше сотрудников, имеющих высшее юридическое, педагогическое, социальное образование. В 1996 году наш учебный центр получил статус межрегионального. Это дало право на обучение слушателей — будущих офицеров оперативных отделов, отделов безопасности и отделов охраны исправительных учреждений не только для нашей области, но и для других регионов России — от Урала до Дальнего Востока. За 12 лет в учебном центре прошли обучение по первоначальной подготовке, переподготовке и повышению квалификации свыше 12 000 сотрудников уголовно-исполнительной системы.
Материальную и научную базу учебного центра в Новосибирске высоко оценивают зарубежные коллеги. Гораздо лучше действует у нас и система получения среднего, специального и высшего образования в местах лишения свободы. А с другой стороны, мы завидуем зарубежным коллегам, созданным ими условиям содержания осужденных, там лучше действует система правового и социального надзора за лицами, отбывшими любой срок уголовного наказания. В некоторых странах такой надзор действует до пяти лет, с трудоустройством, обеспечением жилья, медицинского обслуживания. Конечно, статистика рецидива при таком подходе ничтожна.
У нас тоже есть нормы закона, дающие право бывшему заключенному на социальный минимум — работа, жилье и т. д. Но не записана в законе обязанность местных органов власти обеспечить реализацию этих прав. Нормы соблюдаются в той мере, в какой высоко правосознание местных чиновников, осознана проблема в обществе.
— Надежда на гражданскую зрелость?
— Да. Я могу привести примеры. Знаю немало коллег, честно исполняющих свой долг, руководителей государственных и иных структур города и области, помогающих системе ГУФСИН сохранять стабильность, повышать свою эффективность в деле возвращения в общество полноценных граждан. Например, новосибирские вузы на льготных условиях обучают наших специалистов. С участием православной церкви в колониях строятся часовни, приходы, молельные комнаты. Атмосфера в колониях поменялась кардинально! Отступают зло, агрессия... Осужденные пишут иконы, осуществляют религиозные обряды, становятся терпимее, спокойнее. В последние годы в исправительных учреждениях ГУФСИН восстанавливают трудовую занятость осужденных — когда человек трудится, он возмещает нанесенный материальный ущерб, повышается его самооценка, он быстрее возвращается к полноценной жизни. Но хочется, чтобы таких примеров было еще больше, а количество осужденных сокращалось.
— Много ли осужденных выходят на свободу досрочно?
— Тех, кто не совершил тяжкое преступление, за примерное поведение — больше половины. Остальным остается надеяться лишь на помилование.
— Насколько это реальный шанс выйти на свободу?
— Он — последняя надежда для тех, кто совершил особо тяжкие преступления и раскаялся, встал на путь исправления.
— Как происходит принятие решения в областной комиссии по помилованию?
— Сложно. Приходится вникать во все детали уголовного дела, приговора, выезжать в места заключения, встречаться с осужденными. При оценке всех «за» и «против» мнение членов комиссии нередко расходится. Поверьте, бывает очень трудно принять решение, когда перед вами стоит человек, который страдает, что без него растут пятеро детей, без поддержки родители-инвалиды, а сам он жаждет возместить причиненный вред. Но готовы ли помиловать его те, кого он убил, ограбил, изнасиловал? Есть ли предел милосердию? Одним словом, в каждом решении члены комиссии по помилованию принимают на себя огромный груз ответственности. Стоит, видимо, сказать и о том, что некоторые осужденные спекулируют на смягчающих обстоятельствах, в душе оставаясь преступниками. Путь к исправлению бывает долгим.
...Мне показалось, что свою работу Любовь Ильинична Разбирина оценивает иначе, чем мы это делаем обычно. Начав с ЮДМ, учебы в высшей школе милиции, служа в органах, а потом в учебном центре ГУФСИН России по Новосибирской области, она пришла к выводу, что это ее миссия — лечить криминальные язвы общества. Как? Соблюдая закон, совершенствуя профессиональные знания, навыки, но не черствея душой, сохраняя «огонек» доброго отношения к человеку. Признаться, первое внешнее впечатление при встрече с Разбириной — для начальника учебного центра ГУФСИН она слишком чувствительна к изнанке жизни, добра к людям, хотя и владеет приемами рукопашного боя, метко стреляет из табельного оружия. Скажем: ну разве таким должен быть полковник внутренней службы? А с другой стороны, если задать своим подчиненным, студентам-офицерам иной, «железный» тон, то в условиях пенитенциарной системы это будет, конечно, катастрофа.
После знакомства с Разбириной подумалось: в УИС России происходят благотворные перемены: решается задача — не карать, а реабилитировать. Для этого нужны большие материальные средства, которых не хватает, потому основной резерв — это кадры, грамотные, честные. Служить в УИС приходят не «по зову души», а остаются, если выдерживают испытание соблазном власти, моральными перегрузками. Отсев большой, но и трудовые династии растут. Их труд обычно не заметен, скромно поощряется, они не любят рассказывать о своей службе, не видя в ней ничего героического. Для них это просто дорога, которую они однажды выбрали в жизни и которую надо пройти до конца.
АКТУАЛЬНО
