EUR 92.8800 
Ох и поплакала деревня...
Об этом мы разговорились с супругами Василием Семеновичем и Екатериной Николаевной Баранчиковыми в городе Купино, а также с их дочерью Натальей Торопилиной, работающей системным администратором государственной автоматизированной системы «Выборы». В беседе участвовали также специальный корреспондент «Советской Сибири» Наталья Манторова и начальник отдела записи актов гражданского состояния Купинского района Татьяна Фомина.
К слову сказать, 15 февраля 2008 года исполнился уже 61 год супружеской жизни Баранчиковых — Василия и Екатерины (назовем их просто по имени). Вот наиболее яркие моменты нашего большого разговора с супружеской четой.
— Кто же кого первый приметил?
Василий: — Мы росли и учились в одной деревне Успенке Купинского района. Окончили по четыре класса школы. Больше учиться негде было, в другую деревню не поехали. А тут в 1941 году война началась — аккурат в сенокос, вообще никуда не двинешься.
Екатерина: — Пошли работать. И косили, и копнили, и скирдовали, и пахали. Нам было по 12 —13 лет, когда центнеровые ящики с зерном таскали на второй этаж элеватора. И то-то ж дурные были — угораздило нас пожениться в 1947 году, когда каждому еще и 19 годков не было! До Васиной армии. И что вы думаете? Его в начале 1949 года забрали на службу, четыре года дубасил в Германии. Старшей нашей дочери Маше был год и два месяца, когда его призвали. Ему что: и накормят в армии, и оденут. А я — дочку на руки, налыгач да вилы на плечи — и на ферму, за сеном ехать. Уедем — с утра до вечера. Ох и поплакала я без него! Коровка была одна, да и ту на родительский двор перевела. Валенки у Маши огромные, на ногах болтаются. А пальтишко ей пошила из гимнастерки, когда муж пришел из армии. Дочке тогда уже шестой год шел.
У нас четыре дочери — Маша, Галя, Наташа и Нина, так я им всем наказывала: «Девчата, не ходите рано замуж!» Да разве послушаются? Галя, что в Аполихе живет, отвечала: «Не 41-й год!» А я: «Ну, будет тебе и 45-й!..» Ее избраннику я говорила: «Куда ж вы женитесь? Тебе скоро в армию!» А он смеялся: «У меня ноги кривые, в армию не возьмут!» Взяли — и тоже в Германии служил. Полила слез, ожидая мужа из армии, и дочь Галя. Придет пешком к нам в Успенку (а уже беременна она была) и ревет. Потом и единственный наш сыночек Саша (царство ему небесное) тоже в Германии два года шинель носил.
Дочь Наталья: — Да всё нормально, мама! Посмотри, какие у тебя дети.
Екатерина: — Это так. Спасибо им всем. Я на своих деток никогда не обижусь. Иду, бывало, с работы, а они все в огороде копаются. Трудолюбивые выросли. Возвращаюсь со скирдовки, а сынок мой Сашенька несет с колодца два ведра воды в руках и два — на коромысле. Увидела я и говорю ему: «А нельзя ли еще и кадушку на плечи поставить?» Хотя понимала его: жара стояла, поливать огород надо было быстрее. А сколько беспокоилась, когда детишек на тракторных санях за тридцать километров в соседнее Медяково возили в школу!
— А поженились вы по любви?
Василий: — Ну а как же? Полюбили друг друга...
Дочь Наталья: — Конечно, любовь у них была.
Екатерина: — Ой, деточки, если бы сейчас, то я б тебя, деда, близко не подпустила! А тогда... За несколько километров от деревни на соломе спали в балагане. Посевная, бригадир домой не отпускает: «Пораспусти таких, — говорит, — а рано утром кто за вас работать будет?». Досталось же нам в войну! На ногах — сшитая из коровьей шкуры — шерстью кверху — обувка. Засохнет — снимешь, и босиком по пахоте. А если раскиснет, то будто тот лапоть на ноге. Ой, горе-горе... Когда стали встречаться с Васей, он конюхом был, а я бычатником.
— Прямо свинарка и пастух…
Екатерина: — Да. Потом он взял меня в конюхи. Я к коням не привыкшая, боялась их. Вася стал обучать меня. Он — за мной, а я наутек! Так понеслась от него, что завалилась и ногу сломала...
Дочь Наталья: — Ты вспоминала, как вы на танцы бегали...
Екатерина: — Около двора какого-нибудь в деревне соберемся. Балалайка играет, а мы подпрыгиваем босые — да так, что грязь меж пальцев вылетает!
Василий: — Я в 1944 году конюшил — конюхом работал. Один — сутками! Спать хочется. Увижу кочку — хоп на бок. Лошадь у меня умная была, спокойная. Прикорну — она никуда ни на шаг, хотя другие уйдут вперед. Как-то раз на стадо напали волки, одному из коней глотку перервали. Пока я туда-сюда в деревню ездил, уже половина туши коня осталась, а другая половина отрезана и увезена.
Екатерина: — Люди тоже голодные были. А волки, так те, случалось, по деревне ходили.
Василий: — Меня за недосмотр коня судили. Я должен был выплатить 13 тысяч рублей. А откуда им быть? Приехал из Новосибирска майор милиции, вызвал… (Василий Семенович не может сдержать слез. — Ред.)
Дочь Наталья: — Папа, ну чего ты плачешь?
— Действительно, теперь уже тот майор второй раз не приедет...
Василий: — Он человеком оказался. В общем, списали потерю, да и всё. Майор успокоил: «Кто придет разбираться — гони их колом». И кого там было судить? Меня, пацана?
— Хватит о грустном. Как проходила ваша свадьба 15 февраля 1947 года? Понимаем, что не так, как сегодня. И всё же, во что вы были одеты, чем потчевали гостей?
Екатерина: — Моя сестра Галя Нечаева поехала на базар в Купино, купила мне зеленое сатиновое платье. «Ёлку» свадебную сделали из березовой ветки и раскрашенных бумажек, венок мне, невесте, тоже сплели из чего придется. Из картошки приготовили самогона...
— Платье было хорошее?
Екатерина: — Ну по тем временам хорошее. Тогда о невесте, у которой было сатиновое платье или юбка, говорили: «Она богатая!»
Василий: — Надевали то, что у кого было. Родителей я лишился рано, домик достался маленький. На свадьбу пришла вся деревня — не протолкнуться.
Екатерина: — Бабка Филониха, покойница, накрывала на стол. Проталкивается с чугуном и кричит: «Уходите, а то борщом оболью!»
— Что вам дарили?
Екатерина: — О-о-о! Это считалось самым важным. Большой подарок сделала соседка — подарила нам, молодым, мешок картошки. Хорошим подарком были три рубля. Для еды на стол выставлялись картошка, борщ. Богатой свадьба считалась, если был молочный кисель...
— Свадьба пела и плясала?
Екатерина: — Играла балалайка да еще рубель (приспособление для глажения белья. — Ред.)
— Кричали вам «горько»?
Василий: — Кричали, кричали.
Екатерина (смущенно прикрывая глаза рукой): — Мне кажется, нет...
— Юбилеи свадьбы празднуете?
Дочь Наталья: — У мамы с папой 11 внуков и девять правнуков. На золотой юбилей собирались только свои, чужих не было. А бриллиантовую свадьбу родителей (60 лет их совместной жизни) не праздновали.
Василий: — Родни много. Помню еще деда Кати. В войну я, будучи мальчишкой, поил коней. Двухведерной деревянной бадьей таскал воду. Самое трудное было — удержать бадью у края колодца перед тем, как вылить воду в колоду. Вытаскиваю как-то воду и чувствую, что вес ее уменьшился вдвое. Смотрю, а это Катин дедушка подцепил грузило колодезного журавля граблями и тянет вниз, чтобы мне было легче. С тех пор Катин дед каждое утро приходил к колодцу, чтобы подсобить мне справиться с непомерной для меня бадьей.
— Чувствовал, что вы прибьетесь к его родне?
Василий: — «Прикармливал» меня...
— Вы своих предков хорошо помните? Кто они были? Крестьяне?
Василий: — Все были крестьяне. Моя бабушка приехала в Сибирь из Орловской области.
Екатерина: — Я хорошо помню, что мой отец вернулся с фронта, когда огурцы уже были зеленые. От родственницы Дуни мы узнали, что отец прибыл в военкомат и скоро появится в хате. Мать присматривала за овцами на ферме, а мы втроем (я, сестра Галя и брат Володя) стали ждать отца. Слышим — кто-то в окно стукает. Подхватились, побежали. Галя говорит: «Я старшая — буду впереди, а вы за мной!» Едва открылась дверь, как мы впотьмах попрыгали на вошедшего, еще не зная, батька это или нет. Это был отец. Зажгли мы коптилочку. Вошел он в избу, раскрыл походный мешок, достал и дал нам по кусочку сахара, баночку консервов распечатал. А мы положили перед батькой на стол картошку и огурцы — к тому времени огурцы были уже и свежие, и кислые. Тут и мать пришла.
Эх, помучились мы в войну! Бывало, пашем и прошлогодние колоски собираем. Насобираем, разомнем в ладонях да жуем. И не приведи Господи председатель колхоза заметит — отберет. Как же — народное добро!
— Василий Семенович и Екатерина Николаевна, сейчас вы живете в Купино. А душой вы где — в деревне или в городе?
Василий: — В деревне!
Екатерина: — И я тоже там.
Василий: — Большая часть жизни на селе прошла. За все время я только десять лет провел без деревни: четыре года был на службе в армии и на шесть лет переезжал с семьей жить в город — работал слесарем в паровозном депо станции Купино. Потом опять вернулись в Успенку. Когда окончательно уезжали оттуда, хата у нас там большая была, камышовая. Внук поехал, разобрал ее на стройматериалы. Жаль, что деревни нашей уже почти не осталось: пальцев на руках хватит, чтобы пересчитать всех жителей. Разъехалась деревня. Дочь с зятем перевезли нас, стариков, в райцентр, поселили в отдельный дом, не жалуемся. С женой ладим, дети помогают.
Екатерина. — Спасибо детям. Жизнь с Васей коротаем. Иной раз, правда, так с ним сцепимся, спорим!
— В чем же мир вас не берет?
Екатерина: — Однажды стали доказывать друг другу, надо ли резать, как раньше, картошку на глазки, или садить целиком. Я — за глазки, а он вот такую, по кулаку, бросает в лунки — и хоть ты что с ним делай. Так знали бы вы, миленькие, какая хорошая картошка уродилась! Теперь я уже благодарю Васю за то, что он настоял на своем.
— Вот вы оба сказали, что душой в деревне. А в чем это выражается?
Василий: — Постоянно думаем о ней, разговариваем. Да мне деревня снится каждую ночь...
— А что снится?
Василий: — Работа в поле. В Купино я освоил слесарное дело до шестого разряда. А в деревне трудился и на тракторах, и на комбайнах. Тридцать лет механизатором был — вот теперь это и снится.
Дочь Наталья: — Папа у нас награжден орденом «Знак Почета» за хлеборобское дело.
Екатерина: — Внучок сейчас учится в Новосибирске. Приедет — спрашиваю его: «Павлушка, у тебя есть плутовка?» Он смотрит на меня и молчит.
Дочь Наталья: — Плутовкой бабушка называет невесту...
Екатерина: — Приедет Павлуша, обнимет меня. Дотянусь до его шеи, поцелую и говорю: «Я бы еще тебя целовала, так ты воняешь одеколоном».
— А сами духами, одеколоном пользовались?
Екатерина: — Нет, век прожила — ничем не мазалась. Некогда было этим заниматься, не приучена. Губа как-то у меня лопнула, тетка и говорит: «Давай глицерином помажу». Намазала. Утром я встала — губа до подбородка висит...
Василий: — Катя один только раз покрасила волосы, стала на какое-то время снова темной. А седой волос у нее с 23 лет. Наверное, порода такая.
— Екатерина Николаевна, по Василию Семеновичу скучаете, когда его дома нет?
Екатерина: — Сама-то я уже далеко никуда не выхожу. А он и на станционный рынок сбегает, и в магазин. Пошел на рынок — долго ждать приходится. А если в магазин — тут у нас через два дома, то значит, скоро вернется, сижу у окна, выглядываю его. Летом трудимся на огороде, у нас там всё, что надо, растет.
Дочь Наталья: — Прихожу летним вечером с работы — а мама уже лук подрыхлила. «Ну мам, — говорю, — зачем себя напрягаешь?» А она отвечает: «Мне, доча, поздоровилось, вот я и сделала, что хотела, пока солнце утром не взошло».
— Много мы говорили о голодных годах, о неуюте, непосильном труде. А когда вы почувствовали, что сытно едите, живете нормально?
Василий: — Сейчас живем нормально! У меня пенсия 4600 рублей, у жены — 2200. Объявили, что повысят на 12 процентов, теперь уже говорят, что даже на 14.
Екатерина: — Спасибо, что хоть эту копейку дают.
— Казалось бы, всё необходимое есть. Детей много, внуков, правнуков. Что еще хотелось бы получить от жизни?
Василий: — Теперь только здоровья. Слава Богу, и так, считай, по 80 лет у каждого за плечами. А дети у нас с Катей в самом деле замечательные. Пусть нам судьба-война не дала образования выше четырех классов, зато детей своих мы и воспитали, и обучили. Старшая дочь Мария — педагог, работала главой сельсовета в Рождественке. Галина почтальоном трудилась в Аполихе. Наталья окончила техникум и получила высшее педагогическое образование, работает в Купино. Нина — бухгалтер в районной администрации, тоже имеет высшее педагогическое образование. Сын Александр трудился в милиции водителем.
Екатерина: — Теперь бы только пожить, а здоровья нету — Бог не дал.
Василий: — Жизнь сейчас намного лучше!
— Президента России будете выбирать?
Василий: — А как же? Как без него жить? Обязательно будем!
Вместо послесловия
Порасспросили мы наших собеседников, и задумался я: что же все-таки объединяет их? Любовь? Привычка быть рядом? Привязанность? То, что они уже не могут представить себя друг без друга, — это однозначно. Но почему? Не с того ли колодезного журавля, общности скотоводческой профессии, соразмерности одежек и обувок поры военных лет начинается эта удивительная пара?
Татьяна Фомина считает, что делает этих людей близкими, заставляет идти по жизни, взявшись за руки, одна судьба. Вместе им оказались по плечу любые трудности. Они всю жизнь служили опорой один другому и умели прощать друг другу неизбежные жизненные оплошности. В этом и есть их земная, такая неброская, не на показуху любовь. Татьяна Фомина хорошо знает их детей — уважаемых в районе взрослых дочерей. Говорит, что все они — умницы, внимательные, добрые.
А Наталья Манторова призналась, что ей жалко Екатерину Николаевну и Василия Семеновича. Говорит, о чем бы мы их ни спрашивали, супруги всегда переходили на воспоминания о чем-то горьком. Такая досталась доля этому поколению — всё делать с надрывом. Теперь есть и отдых, и сытость, и замечательные наследники. Полетать бы, поездить, походить да посмотреть мир дальше Успенки, Аполихи, Рождественки, Купино, а ноги уже — никуда... Опять горько и обидно за них. Вот и возникает вопрос: что же ставить во главу угла молодым? Брать от жизни удовольствия? Рожать и давать ума-разума детям? Посвятить себя своему здоровью (один раз живем на этом свете)?
Да, целый рой вариантов — и каждый однобок. Жаль, что все сразу оседлать человеку вряд ли дано. Но как уж сложилось у Баранчиковых, так и сложилось.
Наталья Манторова рассказала о своей бабушке — в прошлом сельской учительнице, которая тоже трудилась не покладая рук, прожила 92 года и часто повторяла: «Чего вам, молодым, теперь не жить? Не пашете сутками, одеты, обуты, не голодны, крыша над головой...»
А вы заметили, как скромно, без трескучих красивых слов рассуждают супруги Баранчиковы о любви друг к другу? Дядя Вася, правда, мужественно признается в чувствах напрямую, а баба Катя старается отделаться шуткой. Молодые, мол, были, зеленые, вот и создали семью...
Екатерина Николаевна вообще многие ответы строит на шутке. Даже о трудностях старается рассказать, иронизируя над собой и над другими. Да и Василий Семенович в шутке не промах. Рассказал, например, о таком случае. Еще до службы в армии играл он, Вася, на балалайке в самодеятельном оркестре. Играл — и порвалась у него струна. Он растерялся да, не долго думая, вскочил с места и убежал со сцены. Разгневанный дирижер потом отчитывал его за чрезмерную честность: «Сидел бы да продолжал махать рукой! Никто бы и не заметил, что у тебя струна лопнула. Куда ты сорвался?!»
Наш разговор с супругами Баранчиковыми коснулся не только семейных отношений, но и человеческих отношений вообще. Люди и волки. Кто на чьей стороне, если идет война, если надо выжить? И как остаться человеком, когда волки ходят по деревне, а кто-то, внешне человеческого обличья, оттяпывает за околицей полконя у молодого односельчанина?..
А тот майор-милиционер? Я уже было приписал его к бесчувственным служакам, а он оказался ставшим на сторону бедового мальчонки.
Рассказывают, в войну на сибирских просторах волков расплодилось видимо-невидимо. Некому ими было заниматься. Да и вообще это как с напастью какой-нибудь. Дай ей волю — загрызет. Вспомним недавние события. Стоило только Казахстану в девяностые годы забросить полеводство, как ковыльную степь, запущенные казахстанские поля оседлала саранча. Нашествие перекинулось на юго-запад нашей области — на ее пашни и посевы. Что это такое, испытали и купинские хозяйства. С несчастьем справились только общими усилиями.
Я обратил внимание, насколько самобытен язык Баранчиковых, особенно Екатерины Николаевны. С шуткой, прибауткой, а частенько с обращением к Богу. А как они обозначают время тех или иных событий? Великая Отечественная война, по их временным рамкам, началась в сенокос. Отец Екатерины пришел с фронта, когда были уже не только свежие огурцы, но и соленые... Каково?!
Две очень важные детали подметила Татьяна Фомина. Первая, пожалуй, больше курьезная. Вторая — знаменательная и даже уникальная. Оказывается, все четыре зятя супругов Баранчиковых — Николаи! И еще: бриллиантовая свадьба, а теперь уже и 61-летие совместной жизни — случай пока единичный в истории Купинского района.
Давайте же от души пожелаем всему семейству, у основания которого Василий Семенович и Екатерина Николаевна, взаимопонимания, мира, успехов, а «сверхбриллиантовым» нашим собеседникам — здоровья, здоровья и еще раз здоровья.
АКТУАЛЬНО
