EUR 91.9667 
Однажды в Одессе
В Одессе дети уговаривали ювелира Буцмана завести кота. Буцман был скорее нет, чем да. Объяснял причины. Первая: шерсть. Дети возражали — но таки есть уже попугай, а от него перья. Буцман имел что за это сказать. Попугай был взят почти яйцом золотыми руками лучшего ювелира Одессы, его отцом, их дедом. Эфраим Буцман делал по заказу императорского двора такие броши, что рыдала вся Европа. И если он брал попугая, у него были на то причины.
— Не морочь им голову, Исаак, — сказала мадам Буцман из другого конца дома. — Купи уже кота.
Буцман стал скорее да, чем нет. У котов есть плюс, сказал он. В отличие от тех же собак, они не служат полиции. Он сходил на Привоз и купил кота. По дороге назвал Яковом. Через два дня кот стал присматриваться к попугаю Грише. На третий попытался открыть клетку. В начале июня одна тысяча девятьсот первого года он ее открыл. Получив клювом по голове, закрыл.
Ночью Яков спал на голове у Буцмана. Жена объясняла это так: кот лечит головную боль. Буцман отвечал, что у него нет головной боли.
— Вы только гляньте на этого шлимазла! — удивлялась мадам Буцман. — Он купил по дешевке совесть и теперь не знает, как ее правильно продать! Он принимает краденое золото и говорит, что у него нет головной боли!
— Замолчи свой рот, Сара, — просил Буцман. — Хочешь сделать скандал на ровной глади, сходи к Кацам.
— Ты посадишь себя скорее, чем тебя найдет уголовный сыск. Оно тебе надо?
— Чтоб ты так жила, как прибедняешься!
— Ты был честный гешефтмахер, Исаак, — продолжала мадам Буцман, качая головой. — Ты брал золото не у фармазонов, а у банка. Ты спал без кота на голове и не смотрел на дверь. Посмотри на Гольштейнов и Кацев. Они сидят тихо и не делают голоса. И только Исаак Буцман как большой клавиш маленького рояля! Ты хочешь тосковать на моей могиле, Исаак. Но я не принесу тебе такого счастья. Мы с детьми уедем в Николаев.
Так они говорили много дней, пока в их дверь, в конце концов, не постучали.
— Мы не хотим делать горя вашей семье, месье Буцман, — сказал полицейский надзиратель Цыгель, снимая обувь в прихожей. — Но вам придется сильно вспомнить, где вы прячете золото, которое вам приносят мимо банка. Мы сейчас устроим вам немного обыск. Чтобы таки доказать, что вы прячете золото прямо среди здесь. И тогда придется мадам Буцман…
— Ко мне претензий быть не надо, — сказала жена Буцмана и хлопнула дверью в детскую.
Три часа сыщики сыскного отделения Одессы выворачивали квартиру Исаака Буцмана. Половина этого времени прошла зря, поскольку обыском руководил попугай.
— Золото в рояле, — говорил он.
Когда стало ясно, что золота в рояле нет, попугай произнес: «Гриша опешил».
Потом были шкаф, люстра и комод. Попугай видел всякое. Не все предки ювелира Буцмана покупали золото в банке. Цыгель велел накрыть попугая тряпкой. Из-под тряпки донеслось:
— Ему стыдно, чтобы в глаза мне посмотреть.
К обеду обыск был закончен. Квартира Буцмана выглядела так, как выглядела Одесса после землетрясения 1802 года. И тогда полицейский надзиратель Цыгель сказал ювелиру Буцману:
— Сегодня мы просим у вас пардона, месье Буцман, но в следующий раз мы придем так, что вам придется сделать грустную походку вот до этой двери.
Он вставил ногу в обувь и тут же вынул. Потому что совсем недавно в нее облегчил свою жизнь Яков.
— Такая вонь, Исаак, — сказала мадам Буцман, выходя из детской, — такая вонь. Что такого ты сказал господам из сыскного отделения, что они дали о тебе такое мнение?
Когда все ушли, Буцман подошел к клетке и снял с нее тряпку. Нежно погладил прутья решетки. За последние сто лет она много раз меняла свои очертания. Но кто это заметит.
