На каждую «лужу» охранника не поставишь

На всякий случай — доктора сельскохозяйственных наук и заслуженного работника рыбного хозяйства России. Александр Алексеевич предложил встретиться и продолжить разговор на затронутые темы. Которые явно не исчерпать даже десятком газетных публикаций.

— Для начала интересно было бы подробнее узнать о тех задачах, которые решает ваш институт.

— Он был основан вскоре после Великой Отечественной войны — недавно мы отмечали 60-летний юбилей — для научного обеспечения Западно-Сибирского региона. То есть оценка сырьевого ресурса водоемов, определение квот вылова рыбы, разработка вопросов прудового, озерного и индустриального рыболовства. Раньше мы активно работали по всему региону, сейчас в основном в Новосибирской области, немного в Томской и в Кузбассе. Но если нужна помощь, наши специалисты выезжают и в Омск, и на Алтай. Хотя, с точки зрения финансового обеспечения, ситуация кардинально отличается от времен социализма.

— Естественно, не в лучшую сторону?

— Конечно. Не буду долго рассуждать, приведу лишь один пример. В свое время мне посчастливилось семь лет руководить рыбным хозяйством по разведению ценных пород на Алтае. Как раньше говорили — партия доверила... Так вот, на создание этого хозяйство было потрачено два с половиной миллиона советских рублей (!). Сумасшедшие деньжищи по тем временам. Вот вам и отношение к рыбной отрасли. А у нас практически полностью загубили разведение рыбы на объектах энергетики.

— Наверное, опять Чубайс виноват?

— Шутки шутками, но в этом случае как раз он и подписал документ. Дело в том, что много лет на ГРЭС и ТЭЦ почти по всей стране были питомники по разведению ценных пород рыб в теплых технологических водах. В Новосибирске, в частности, этим занимались на ТЭЦ-2. В небольших объемах, но для нас это была важная научная площадка. А вот в Кузбассе процесс был поставлен на широкую ногу. И после распоряжения Чубайса только там, в Кемеровской области, уничтожили тысячи тонн осетровых, форели.

— Представляю, какая это катастрофа для тех, кто занимался своим любимым делом. Но давайте, Александр Алексеевич, вернемся к более обыденным реалиям. Вот вы говорили о квотах вылова: они ведь не только хлеб насущный для рыбаков и переработчиков, но и средство регуляции жизни в водоемах. Браконьерский лов сильно влияет на этот баланс?

— Когда мы определяем размер общедопустимого улова (ОДУ) в том или ином водоеме, то помним, что браконьерский вылов превышает официальный примерно вдвое, особенно на озере Чаны и Обском море. Поэтому «закладываемся» и на браконьеров. Но главная беда от браконьеров не в том, что они ЛОВЯТ, а в том, ЧТО они ловят — в основном ценные сорта, более востребованные на рынке. Как следствие — размножается много хищной и «сорной» рыбы, такой как плотва, окунь, карась и щука. Особо проблематично это для водохранилища, до сих пор обладающего ценной, редкой для России ихтиофауной — до 90 процентов судака. Она поддерживается с помощью системы искусственных нерестилищ, принудительного зарыбления, но ситуация все равно тревожная.

— Дело только в слабой охране или есть другие причины?

— Охрана — основной фактор. Я не стану винить рыбинспекторов, тем более что в последние годы их структуру постоянно реформировали, переподчиняли, что не могло не сказаться на эффективности работы. Впрочем, такая ситуация существует почти во всем мире — браконьеры хитры, лучше оснащены технически, их не пугает возможное наказание. Увы, но дело обстоит именно так.

— Александр Алексеевич, в статье, послужившей поводом для нашей встречи, основная часть была посвящена ситуации с «заморными» водоемами. Расскажите о своей позиции по этому вопросу?

— «Заморные» или, как их еще называют, «карасевые» водоемы были всегда. Это, как правило, небольшие и неглубокие озера, хотя местами и на Чанах случаются заморы рыбы. И до появления в декабре 2004 года федерального закона о рыболовстве никаких проблем не возникало. Все решал научно-промысловый совет, существующий до сих пор, «Верхнеобьрыбвод» продавал лицензии по принципу охотничьих билетов — и никаких проблем. Но новый федеральный закон получился в некотором смысле удивительным — он определяет правила морского и океанического рыболовства и ни слова не говорит о пресноводных водоемах. То есть, по сути, как бы нельзя.

Но, на мой взгляд, как и многих специалистов, проблема «заморных» водоемов возникла из-за нерешительности контролирующих организаций. Но ведь заморы — это не федеральная проблема, и чиновникам в Москве «до лампочки», сколько карася выловят в Барабинском или Здвинском районах. Россельхознадзор говорит, что нужно постановление губернатора, а я считаю, что им самим необходимо проявить волю и перестать наказывать несчастных рыбаков. Формально, по закону, они правы, и сами сожалеют, что вынуждены чуть ли не половину жителей озерных районов подводить под уголовную статью. Ну, так давайте все вместе и решим эту проблему. Есть научно-промысловый совет, есть, в конце концов, правила рыболовства в Верхне-Обском бассейне 1969 года, которые также никто не отменял и по которым можно ловить сетями на заморных водоемах. Зачем в каждом маленьком озере определять ОДУ, тратя на это бюджетные деньги, что и происходит, зачем выматывать инспекторов рыбоохраны и нервировать жителей? У каждой «лужи» охранника не поставишь — люди как браконьерствовали по-мелкому, так и будут продолжать. Все на самом деле гораздо проще, если подходить к решению вопроса не по-чиновничьи, а по уму.