EUR 93.0103 
Снегурочка
А вот герою истории, которая предлагается вашему вниманию, уже повезло. С ним уже все случилось.
Или не повезло, потому что все уже случилось? Ну сами посудите...
ИСТОРИЯ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ, РАССКАЗАННАЯ ПОД ЕЛКОЙ
Ой, только не надо о том, что Новый год, то есть новогодний праздник, — самый желанный из всех праздников. Потому что так оно и есть. Потому что это — аксиома. Да, самый ожидаемый и желанный. После, конечно, своего собственного дня рождения, хотя и это сравнение спорно. Уже потому, что собственным празднеством занимаешься ты сам: гостей отбираешь по значимости, стол накрываешь так, чтобы не одним салатом оливье попотчевать приглашенных, выслушиваешь лестные, но такие знакомые до боли слова, собравшихся развлекаешь… Подарки после всего этого не в радость, потому что все они со значением. И это значение нужно потом оценить: кто от души поздравил, а кто — с намеком.
А Новый год — праздник без чинов и медалей. Он один на всех и все в нем равны, как в бане. В бане ведь не спрашивают у чина повыше, когда париться, а когда под душ становиться. И в новогодней компании только первый тост общий, а потом все — по интересам: хочешь — танцуй, хочешь — на брудершафт, хочешь — под елочкой анекдоты трави. И никто не осудит. Потому и желанный.
Так думал молодой повеса, прижимая потихоньку педаль акселератора и аккуратно вращая руль своего новенького серебристого «Фольксвагена», чтобы, не приведи господь, не попасть в эту чудную новогоднюю ночь в какую-нибудь неприятность на дороге. Молодой — это для красного словца. Олежке Приказову три месяца назад стукнуло тридцать. Отсюда и ассоциации с днем рождения. Но сравнения сравнениями, а вообще жизнь Олежкина складывалась вполне… Он в числе пусть и не совсем первых, но уже средних руководителей довольно успешной торговой фирмы. Первые руководители фирмы ценят его за умение располагать к себе, значит, и к фирме клиентов, а это предполагает карьерный рост. Представительницы прекрасной половины сотрудников фирмы, что не менее важно, тоже его ценят. Во-первых, за карьерную успешность, во-вторых, за относительную молодость, которая, скажем так, усугубляется тем, что Олежек до сих пор не женат. Вот это второе для «фирменных» дам, возможно, и есть самое притягательное в Приказове, потому что у многих из них личная жизнь в туманно-мечтательной перспективе: в юности как-то не довелось утвердиться в замужестве, потому что утверждались в профессиональном плане. Теперь — пора, но потенциальные претенденты почти все заняты состоявшимися домохозяйками. И такие, как Приказов, — на вес золота. Олежек этот расклад прекрасно понимал и успешно им пользовался. Но умеренно, никого не обижая. «Умеренность и аккуратность». Это кредо Молчалина из бессмертной комедии Грибоедова он возвел в принцип. И местные Лизы за то его обожали.
Обожать-то обожали, руки и сердца готовы были отдать ему, и некоторые, самые отчаянные, отдавали. На время, потому на большее он сам не соглашался. Потому что ему хотелось еще большего. Ибо как ни успешен он был в пределах фирмы, но фирма — уровень не государственный. А Олежке Приказову очень хотелось к сорока годам выйти даже не на областной, а… Депутатство, что ли, грезилось ему, масштабность. Чтобы автомобиль с водителем, загородный участок в несколько гектаров с трехэтажным коттеджем и прочее, и прочее. Но собственных силенок для воплощения мечты недоставало. Олежек это сознавал, как сознавал то, что никто из многочисленных знакомых и даже тех, кто был в числе друзей, не поможет ему. Для взлета ему нужна была женщина. С очень хорошей родословной.
И, кажется, такая женщина в его жизни появилась. И сегодня, вот уже, можно сказать, часа через полтора он встретится с ней и скажет даме своего сердца самое заветное. И дама ему ответит тем же. И с этого праздничного застолья начнется его взлет в заоблачные вершины.
«Ага, от свечи на столе вспыхнет запальный фитиль его жизненного фейерверка, и засверкает огнями вся округа, в центре которой, будто с нимбом над головой, окажется… я».
«Тьфу, какую пошлость сочинил», — осудил себя за фитиль и нимб Олежек. Он был все-таки довольно начитанным малым.
В окна машины заглядывали нарядные снежинки, мимо пробегали по-новогоднему освещенные витрины магазинов, силуэты деревьев в паутине гирлянд из мельчайших лампочек, немногочисленные в этот поздний час прохожие, которых, наверное, как и его, Олега Приказова, ждут сейчас к праздничному столу. В салоне автомобиля было тепло, из динамиков стереосистемы доносилось невнятное бормотание Армстронга, пахло Наташкиными духами. А сама Наташка, видно, придремала.
Олежек мельком взглянул на нее и вздохнул: «Хороша Наташа, да не наша».
О таких, как она, мужчины не говорят: красавица. Слово это не для земных женщин, а для сказочных принцесс. Таких, как Наташка, мужчины обожают и гордятся перед другими, если она — «их девушка». Вот только женятся на таких крайне редко. Боятся, что ли? Или потерять боятся, или не соответствовать. Нет, сам Олег, будучи, скажем так, очень близким ее другом в течение трех последних лет, не комплексовал по поводу своего соответствия. За три года он узнал ее хорошо, они прекрасно ладили и были настолько близки, что он однажды признался ей. Нет, не в любви, это подразумевалось. Он признался ей в своей мечте. Наташка не возмутилась. Более того, она будто бы приняла его тайное желание, похоже, сочувственно и даже где-то как руководство к действию. Во всяком случае, на тридцатилетие Олежки пришла не одна, а с однокашницами по университету Лизой Богатыревой и Леночкой Потаповой. Леночка Потапова, конечно, симпатяга, но Лиза — дочка того самого Богатырева. Да его все знают. Какую газету ни возьмешь, непременно: «Богатырев сказал… Богатырев… встретился». Новости телевизионные включишь и там: «Богатырев посетил...» В общем, настоящий он богатырь, этот Богатырев. Во всех отношениях. Пригласила Наташка Лизу и познакомила ее с Олегом. С тех пор Наташка опять одна, а с Лизой сегодня за праздничным столом Олежек должен, наконец, объясниться. Ровно в полночь с 31 декабря на 1 января. И Лиза в курсе.
«Хороша Наташка, — еще раз взглянул на бывшую подружку Олежек. — Лиза тоже ничего, но Наташка... Дремлет Снегурочка. Как же ей идет этот театральный костюм Снегурочки! Милее такой внучки Деда Мороза, наверное, и быть не может».
Ах, как хотелось Олежке ее поцеловать!
Вот из-за этой шубки снежной пришлось Приказову отвезти Наташку домой. Как уж она заявилась на корпоративную фирменную вечеринку в обличии Снегурочки, осталось для всех тайной, но, должно быть, на такси. Весь вечер она заводила публику, танцевала, пела, раздавала подарки, совершенно отстранив от дела записного фирменного Деда Мороза — балагура Федьку Серьмягу. А потом, когда коллеги, навеселившись, и навеселе в десятом часу вечера начали расходиться по домам, вдруг оказалось, что другой одежки, кроме Снегурочкиной, у Наташки нет. А добираться ей по ночи — на кулички. Олежек это знал, как никто другой. Ну и решил подвезти ее, благо до встречи с Лизой еще было достаточно времени.
И вот они едут, в тепле, а за окнами автомобиля мерзнут снежинки, стучатся в стекла, заглядывают в салон, будто просятся в гости к подружке Снегурочке.
Дом, в котором живет Снегурочка, самый обыкновенный. Трехподъездная двенадцатиэтажка.
— Зайдешь? — спросила Наташка, когда Олег, распахнув дверцу, помог ей выйти из машины.
Олег даже не замялся. Согласился по привычке, сложившейся за три года их… дружбы, что ли. Тем более что в запасе у него было еще минут сорок, а являться к Лизе, к которой придут знакомиться с ним ее родители, раньше времени неловко. Двор был пуст, не считая припаркованных возле поребриков машин. Лифт работал, и Олег с Наташкой благополучно поднялись на последний этаж. Знакомая дверь. Знакомая прихожая. Хорошо знакомая Наталья. Он помог ей снять снежную шубейку, и она тут же пригласила его к столу.
«Интересно, как бы она чувствовала себя одна-одинешенька за таким шикарным столом?» — сочувственно подумал Олежек. И возражать не стал. Снял куртку, прошел в ванную помыть руки, прошел в комнату к накрытому столу, сел. Сказал:
— Извини, подарка у меня для тебя нет. Не думал, что придется заехать к тебе.
— Ничего, — отозвалась Наталья из кухни. — Сейчас принесу горячее. Две минутки подожди, я включу микроволновку.
— Да какое горячее, — забеспокоился Олежек. — Мне уже почти пора. Вот кофе бы выпил.
— Хорошо. — согласилась Наталья, — уже варю кофе.
Быстро же у нее все получается. Прелесть хозяйка. И трех минут не прошло, а на столе уже стояла турка с фыркающим кофе. Запах изумительный.
— Да положи ты брелок, никуда он не денется, вот сахарница, сам себе возьми, сколько хочешь.
— Забыла, сколько сахара я в кофе кладу, — неловко пошутил Олежек.
Но Наташка не отреагировала на неловкость. Будто этой шутки и не было. Посидели, помолчали. Стрелки на часах сдвинулись на половину двенадцатого.
— Ну, я пойду, — сообщил Олежек.
— Конечно, — не стала задерживать Наталья.
Она подождала, пока он надевал куртку, открыла ему дверь, постояла у открытой двери до прибытия лифта, проводила его взглядом в лифт. Раньше такие расставания сопровождались поцелуем.
Уже в лифте услышал, как захлопнулась ее дверь. Подойдя к машине, он даже не взглянул на Наташкины окна. Сунул руку в карман куртки за ключами. Брелка не было. Не было его и в других карманах. Обшарил куртку, пиджак, брюки — без толку. Брелок с ключами исчез. Олежку пот прошиб, но оставалась надежда, что он забыл брелок у Натальи. Медленно, глядя под ноги, вернулся в подъезд. Вызвал лифт, но кто-то вызвал его раньше. Возможно, соседи с нижнего этажа поехали в гости к соседям выше. Дождался. В лифте обшарил взглядом пол. Ключей не было. Если были, кто-то взял. Поднялся к Наталье. Позвонил. Наталья открыла: вот-вот бросится на шею.
— Ключи я где-то оставил, брелок.
— А-а, проходи.
Он прошел, осмотрелся. В прихожей, будто теперь незнакомой, укромных местечек сколько хочешь. Углы, полки, подставка для обуви, шкаф. Искали вдвоем, долго, муторно. Часы в голове у Олега уже не тикали, а бухали колоколами. Не было ключей в ванной, не было в комнате, не было на кухне, куда Наталья как-то успела уже разгрузить праздничный стол. Он не стал спрашивать, не спрятала ли она ключи. Это было не в ее стиле.
— У тебя фонарик есть?
— Есть.
— Возьми, пойдем со мной, поможешь поискать возле машины.
Она засуетилась, схватила Снегурочкину одежку, но он подал ее дубленку. Спустились к машине, осмотрели снег и голый асфальт рядом с ней: ключей не было.
— Слушай, может, есть кто-нибудь в доме, кто может вскрыть машину? — сдался он.
— Есть, Гена из третьего подъезда, механик, — быстро сообразила она.
— Позови, пожалуйста. — Его уже колотила дрожь.
Наташка кинулась в третий подъезд, пробыла там вечность, но вернулась с громадным парнем. Парень в руках держал монтировку. Он явно был в курсе происшедшего, потому только спросил:
— Вскрывать?
— Давай, — махнул рукой Олежек.
Гена с силой вонзил плоский конец монтировки в серебристую щель между дверцей и стойкой, дверца заскрежетала и отскочила. Тут же под капотом заревела противоугонка. Под рев противоугонки хлопнули и затрещали в небе фейерверки — пошла потеха! Они обернулись на взрывы и увидели, что двор полон народу.
Все — двенадцать пробило.
Орала противоугонка, рвались петарды, кричали, приветствуя новый год, жильцы дома. Многие подходили, интересовались, но, разогретые застольем, думали, что сирена только вторит петардам.
— Можешь ее отключить?
— Открой капот.
Гена поднял отщелкнувшуюся крышку капота, пошарил в темноте и сообщил:
— Она у тебя автономная. Будет орать, даже если я ее вырву.
— Рви.
Гена вырвал какую-то коробочку и бросил ее в снег. Коробочка продолжала выть в снегу. Подскочила стайка мальчишек, они принялись играть ревущей коробочкой в футбол, как консервной банкой.
— А завести сможешь? — безнадежно спросил Олежек.
— Возиться долго, — вздохнул Гена. — Слушай, ты вызови спасателей. Или такси. Праздник ведь, у меня там гости…
— Ну, извини, друг, спасибо и на этом, — в голосе Олега послышались слезы.
— О, старые знакомые! — услышал он и, оглянувшись, увидел компанию, а в ней — Леночку Потапову. — Свою ломаете? Понимаю: Новый год по-итальянски, — засмеялась она. — А я Лизке только что звонила, поздравляла. Ждет не дождется своего суженого. Ты бы хоть ей отзвонился, Олежек.
На Олега больно было смотреть.
* * *
Спасатели приехали только во втором часу. И то: не на пожар спешили, не на несчастный случай, да и праздник — понять можно. К этому времени Олежек с Наташкой посидели за столом уже на кухне, Олежек немного успокоился, выпив рюмку и вторую, закусив вкуснятиной, которую ему подкладывала в тарелку Наташка. Подошла очередь чая и десерта. Чай у Наташки всегда был вкусный. Олежек, пододвинув к себе парящую чашку, открыл сахарницу и запустил в нее ложку. «Странный какой-то сахар»,— подумал он и осторожно, чтобы не рассыпать, вывел ложку из сахарницы. В ложке лежал его брелок с ключами от машины.
