EUR 91.7056 
Связь поколений
Прежде чем попасть в этот гостеприимный дом, мы с водителем долго плутали по закоулкам улицы Железнодорожной с на редкость замысловатой нумерацией. Раньше здесь, в непосредственной близости от путей, чуть левее станции, располагались железнодорожные склады, и по мере того как территория освобождалась, строилось жилье: то там возникала группка домов, то там. Не удивительно, что в итоге получилась настоящая головоломка, когда рядом с домами из четвертого десятка могли оказаться из седьмого, а несколько строений и вовсе «выпасть», затерявшись в неведомо откуда взявшемся «рукаве» улочки. Только пообщавшись со здешними железнодорожниками, я поняла нашу ошибку: надо было у прохожих не дом по номеру спрашивать, а имя нашего героя называть.
Не будет преувеличением сказать, что Дмитрия Федотовича Иваненко здесь знают все. Сегодняшние работники магистрали с теплотой и уважением говорят, что Игнатьев, Дроздов и Иваненко — это настоящие зубры, гордость отделения, те, кого и сегодня ставят в пример. О Дмитрии Федотовиче говорят, что его биография и история здешнего вагонного депо — это единое целое. И главное, чем, по мнению многих, он заслужил любовь и уважение коллег, это то, что, успешно решая производственные задачи, развивая мощности депо, никогда не забывал о людях, не отодвигал социальные вопросы на второй план.
Иногда говорят: все мы родом из детства. В том глубинном смысле этого слова, которое включает в себя и отчий дом, с его незамысловатым, но таким дорогим сердцу совершенно особым уютом, и прикосновение маминых рук к вихрастой голове подрастающего сына, и отцовский наказ, и березку на самой околице… Детство живет в нас долгие годы, запрятавшись в дальний, самый теплый уголок души, как котенок, залезший на полати. Оно формирует каждого из нас как личность. Делает сильным или слабым, честным или подлым, отзывчивым или эгоистом... Все главные черты характера мы выносим из детства. А вся дальнейшая жизнь словно испытывает нас на прочность. Бросает в разные передряги, заставляет, стиснув зубы, преодолевать одно сложное препятствие за другим, а то вдруг балует — и этим тоже испытывает: не разжирел ли в праздности и сытости, не зачерствел ли душой, не потерял ли главного стрежня, который формировали в тебе отец и мать?
Я преклоняюсь перед людьми, которые, несмотря на выпавшие на их долю тяжелейшие испытания, в самый ранний период жизни сумели вобрать все самое лучшее от людей, окружавших их, воспитать, сделать себя такими, какими, наверное, счастливы бы были их видеть родители, рано ушедшие в мир иной. Дмитрий Федотович остался без матери в пять лет. Еще через три года не стало отца. И тогда главным воспитателем, и родителем, и другом, и наставником, для мальчонки стал брат Иван, что был на девять лет старше. Он не только сумеет поставить братишку на ноги, но и поможет выбрать главную линию жизни. Это он в сорок первом, когда младшему едва исполнится семнадцать, приведет его в депо и поставит к токарному станку.
Если бы не война, могло бы статься, что Дмитрий Иваненко стал бы не известным железнодорожником, а знатным шахтером. Незадолго до войны он, поддавшись на уговоры «вербовщиков» с Дальнего Востока, уехал из Сибири в новые края. Быть может, в поиске романтики, а может, желая самоутвердиться и больше не обременять родственников, которым самим живется непросто. Еще обучаясь в ФЗО во Владивостоке, он уже начал работать на шахте. Когда пришло трагическое известие о начале войны, старшие товарищи посоветовали пареньку возвращаться к своим.
Малолетку, который по примеру старшего брата решил встать к токарному станку, поначалу даже не могли оформить как работника депо. Первое время он осваивал азы профессии, совмещая теорию с практикой, без официального трудоустройства и без зарплаты. А потом к нему присмотрелся мастер Варзин, отметил и настойчивость, и старание. Будучи человеком мудрым, он понял, что парень страдает от того, что должен «отрывать кусок» у старшего брата, который и так кормит пять ртов, не хочет быть обузой. И тогда мастер доверил ему самостоятельный участок работы, о чем в дальнейшем ни разу не пожалел.
Сообразительный паренек, любивший и знавший технику, быстро овладевал тонкостями токарного ремесла. Только не так долго суждено ему было оттачивать мастерство в тылу. В сорок втором стали призывать ребят двадцать четвертого года рождения. Боялся ли фронта? На этот вопрос Дмитрий Федотович отвечает с мудрой улыбкой: «Молодые о ценности жизни мало задумываются. Потому и не боятся ничего…»
Это сейчас он грустно покачивает головой, вспоминая, как бесшабашно под огнем противника бегал между передовой и своей батареей. Почему бегал? Потому что грохот стоял такой, что по телефону разговаривать не представлялось возможным. А однажды он, еще неопытный боец, при неожиданном налете вражеских самолетов на колонну одним из последних спрыгнул с машины и побежал, уклоняясь от пулеметных пуль, поднимавших черные фонтанчики пыли справа и слева от него. В какой-то миг услышал голос командира подразделения Силина: «Ложись!» — и только тогда упал и слился с землей.
Им, десятерым купинским новобранцам, повезло. Военком, хитровато прищурив глаз, не без затаенной гордости сказал: «Вот маленько подучитесь, и доверят вам грозное оружие. На «катюшах» воевать будете!» И не обманул старый вояка. В Горьком новички прошли отличную подготовку. Для Дмитрия, который уже был с техникой, что называется, на ты, это было несложно. Скорее интересно. Как покажет время, уже в тот период мастеровитый сибиряк мог отремонтировать что угодно.
Вскоре их полк через Ладогу, по Дороге жизни, перебросили в осажденный врагом Ленинград. Какое-то время Иваненко служил разведчиком. А потом, в одном из боев погиб орудийный мастер, и Дмитрия поставили на место выбывшего — орудийным мастером первой батареи.
За участие в боях по снятию блокады Ленинграда младший сержант Дмитрий Иваненко получит медаль «За отвагу». Триста двадцатый гвардейский полк участвовал во взятии Пулковских высот, отвоевывал Красное село, Пушкин… Враг остановил наступление наших частей под Псковом. Эта весна запомнилась не только кровопролитными боями, но и слякотью, непролазной грязью, частыми бомбежками и неистребимым желанием гнать и гнать врага до самых границ любимой советской родины. В подразделении часто гибли бойцы. Их сменяли другие. И снова гибли. Сам Иваненко не раз был контужен, но пули и смертоносные осколки обходили его стороной.
— Помню, как друг мой погиб, — с горечью говорит Дмитрий Федотович, — Мы на «катюше» ехали. Я впереди, а он чуть правее, сзади. В него попала разрывная пуля, от которой спасения нет…
Память фронтовика хранит много самых разных эпизодов, и трагических, и таких, что сродни чуду, когда человек, чья жизнь, казалось бы, висела на волоске, счастливо избегал опасности на радость тем, кто был рядом, и, конечно, тем, кто ждал его дома.
— Как-то во время вражеского налета водитель первой машины заглушил мотор, остановив движение всей колонны. Особисты за этот просчет собирались командира дивизиона, храброго, опытного офицера, расстрелять тут же. Но, на его счастье, вовремя подъехала машина командира полка. Тот выскочил: «В чем дело?! Если он негодяй — еще успеем разобраться и расправиться с ним. А сейчас никаких расстрелов! Все по машинам — и вперед!» Этот командир дивизиона, как сейчас помню, армянин по фамилии Рейсян, всю войну с честью прошел и домой живым вернулся. Вот такое оно, фронтовое счастье…
После взятия Пскова их направили в Эстонию. Тарту, Западная Двина, Таллин… Наше знакомство с Иваненко состоялось в сентябре прошлого года, когда едва-едва утихли страсти по переносу памятника советскому воину с площади Тыниса Мяги, и я не могла не спросить Дмитрия Федотовича о его отношении к эстонским событиям. Он ответил без агрессии, без резкости (на которые имел полное право как солдат, освобождавший эту землю от фашистской чумы). Сказал, что местное население и тогда, в сорок четвертом, было не очень приветливым к русским войскам.
— С кем-то, особенно с молодыми, у нас складывались хорошие, доброжелательные отношения. Главное — мы никого не обижали, потому что считали их такими же советскими людьми, своими! Я дежурил по городу и строго следил, чтобы нарушений не случалось. Помню одну историю... Какой-то старшина, которому срочно нужно было добраться то ли в штаб, то ли еще куда по казенной надобности, позаимствовал (на время!) у эстонца велосипед. Так его судили и отправили за это в штрафную роту. Правда, обошлось. Потом он вернулся в нашу часть. А что касается переноса останков погибших советских воинов, то тогда, в сороковых, мы и предположить не могли, что такое станет возможным… — задумчиво говорит Иваненко.
Война для Дмитрия Федотовича закончилась в Риге. Его полк незадолго до окончания боевых действий отправили в Москву для переформирования. Поговаривали, что предстоит долгий путь по Транссибирской магистрали, на Дальний Восток, почти в те места, где наш герой подростком начинал свою трудовую биографию.
В Москве, ожидая нового назначения, наш герой и встретил долгожданную Победу. Они стояли под столицей, у станции Зеленоградская. Разговоры шли уже несколько дней, мол, вот-вот свершится, капитулирует германец, но радостная весть все равно оказалась неожиданной. Утром, часов в девять, когда по радио сообщили о победе над фашистской Германией, все повыскакивали из землянок, стали обниматься, кричать…
— Радости было страшно много… — не скрывая счастливых слез, вдохновенно говорит мой собеседник. — Мы поехали в город. Там тоже все высыпали на улицы. И радуются, и плачут… Нас, военных, обнимают, целуют, подхватывают на руки, начинают качать… Счастье было общим!
Мир миром, а служба — службой. Планы командования, как это бывает, изменились. Полк перебросили под Ленинакан, в местечко, где в прошлые века в шести километрах от границы с турками располагался казачий пост царских войск. Для Дмитрия Иваненко началась обычная срочная служба.
Помня, как непросто приходилось на малой родине, в сибирской глубинке, наш герой, желавший хоть маленько встать на ноги (в материальном смысле), приодеться и денег на первое время подзаработать, чтобы появиться перед родными и приятелями честь по чести, остался еще и на сверхсрочную. Полное обеспечение плюс пятьсот рублей — шутка ли для того, кто с малолетства должен был обеспечивать себя сам. А потом пришло письмо от брата Ивана, того самого, что заменил Дмитрию Федотовичу рано умерших родителей. Так, мол, и так, писал он, стал я прихварывать, приезжай, поможешь, а там, кто знает, может, и похоронишь меня... И Дмитрий без раздумий собрался в путь. В его биографии начиналась новая страница. Она могла быть и счастливой, и не очень, но сердце нашему герою подсказывало: теперь все будет хорошо.
— А что дальше? Вернулся. Пришел в свое депо, я ведь его как-то сразу полюбил. И проработал здесь до выхода на пенсию. Так и прошла жизнь.
Вот так, в нескольких фразах, без эмоций и патетики, Дмитрий Федотович обрисовывает свой славный трудовой путь. Путь длиною в сорок шесть лет стажа. Это за минусом войны. А если считать с того года, когда он начал работать еще шестнадцатилетним мальчишкой, то все пятьдесят четыре года.
— Он же без работы и недели не мог просидеть, — с улыбкой говорит супруга Дмитрия Федотовича. — Судите сами: демобилизовался из армии 30 сентября 1948, а уже четвертого октября, не отдохнув, не пообщавшись толком с родней после долгой разлуки, начал трудиться.
Они поженились под Новый год в сорок девятом и прожили в счастливом браке многие годы. Выбрать невесту, как в свое время выбрать профессию, Дмитрию помог старший брат Иван. Как-то он сказал: «Посмотри, какая хорошая девчонка у нас в депо работает!» А девчонка и впрямь оказалась очень славной: трудолюбивой, доброй, жизнерадостной. И, между прочим, сама тоже обратила внимание на видного новичка.
— Знаете, он очень выделялся на фоне других парней. Стройный, симпатичный. Тогда еще был не лысым, как сейчас, — смеется она, — а главное — серьезным и ответственным. Не воевавшие пареньки рядом с ним казались слабаками…
Словом, встретились две родственные души, согрели друг друга огнем горячих сердец и сумели пронести его через все житейские испытания. Иваненко и сегодня, поседевшие, помудревшие, с мелкими морщинками вокруг выразительных глаз, выглядят счастливой супружеской парой. Дружно перебирая старые фотографии (по моей просьбе), они с трепетом и нежностью вспоминают разные житейские истории, друзей, родных, подшучивают друг над другом, радуются и грустят тоже вместе. Они и работали всегда рядом. Супруга Дмитрия Федотовича начала свою трудовую биографию еще в войну, она труженица тыла, в депо сначала была рабочей, потом табельщиком, счетоводом, многие годы работала бухгалтером, а уже перед выходом на заслуженный отдых — инженером по подготовке. Сорок лет стажа на одном предприятии.
Сам же Дмитрий Федотович, вернувшись в депо, стал работать токарем. По его собственному признанию, за годы фронта и мирной воинской службы не только не утратил профессиональных навыков, но и развил их, постоянно имея дело со сложной техникой, занимаясь разнообразным ремонтом. Так что довольно скоро он уже был на хорошем счету у руководства и товарищей по депо. Начальство настойчиво предлагало идти на повышение, а он упирался. Как самого Дмитрия в свое время опекал и поддерживал в профессиональном становлении брат Иван, так он сам помог стать токарем младшему братишке, тоже прошедшему войну и сумевшему вернуться с нее живым.
— Как какая трудная ситуация, так меня ставят бригадиром, — рассказывает Иваненко. — Начальником депо тогда был очень славный человек, опытный, знающий Дмитрий Тихонович Жильцов. Говорит он мне: «Выбирай!» А бригадир в то время хоть и руководящий работник вроде как, а получал 570 рублей, в то время как токарем я зарабатывал тысячу. Есть разница?! Я как человек семейный конечно, не соглашался. Но тут мастер шепнул: «Соглашайся, Федотыч, а то братишку твоего, Николая, сократят. Ты же знаешь, что сокращение идет…»
Так и решилась дальнейшая судьба нашего героя. Став бригадиром, он уже никак не мог удовлетвориться своим образованием в пять классов — пошел в вечернюю школу. А окончив десятилетку, поступил заочно в Омский электротехнический техникум, на вагонное хозяйство. Получил диплом техника-механика с отличием. В бригадирах Дмитрий Федотович оставался недолго, вскоре его назначили мастером, это уже была ответственная и очень интересная работа, а потом…
— В депо стали внедрять новую технологию. Ездили к соседям, перенимали все то, что было передового у них. Помню, в Тайгу съездили, в Московку, много с Шаргиным общались... У нас тогда заместителем начальника отделения дороги был Скворцов, один из лучших руководителей, с кем мне довелось работать. Он взял меня с собой в Омск. Посмотрели все, изучили и стали внедрять новую технологию у нас. Он меня тогда сразу главным механиком сделал. Дал ударную бригаду в семьдесят человек. И мы перевернули все депо! Потому оно потом и выжило в условиях реорганизации отделения. Руководство дороги ведь планировало Купинское депо закрыть и сделать в Карасуке, а потом взвесили все и оставили.
Слушая Дмитрия Федотовича, я понимаю, что его слова «перевернули все в депо» относятся не только конкретно к тому периоду, когда он был главным механиком, но и ко всей дальнейшей работе. К годам, когда тот же Скворцов назначил его заместителем начальника депо, а потом и начальником депо, и к дальнейшему периоду, когда наш герой уже нес личную ответственность за все, что делалось здесь. Уточняю: «А чего именно касались перемены?»
— Первое, что мы сделали, это поточные линии. Раньше буксу мыли руками, таскали на палке... А мы сделали такую машину: колесная пара подходит, «рука» берет буксу, снимает, кладет на конвейер, по нему она поступает на мойку и так далее. Полностью внедрили автоматизацию. Со временем тележечный цех сделали, затем цех автосцепки... Много чего было сделано. Собственно, все, что можно увидеть в депо сейчас, делалось или закладывалось в наше время. Иногда не просто приходилось. Помню, как я котельную пристроил так, чтобы начальник отделения дороги Кондрат Лаврентьевич Николайчук не догадался, — с лукавой мальчишеской улыбкой говорит Иваненко. — Деньги на капитальный ремонт выделят, а я их на котельную трачу. Он приехал. Походил, походил... Все посмотрел. Ни слова не сказал. А потом вызывает на совещание. Вроде и ругает, а вроде и нет: «Ты как так сумел?! Я, конечно, не могу не указать тебе на нарушение, но и премию дам. Молодец!»
Построили в депо сборочный цех, колесный, деревообрабатывающий, начали строить роликовый цех. Механизировали все технологические процессы. Постоянно внедряли все новое, что появлялось у коллег, и собственные рацпредложения. В 1984 году на ВДНХ Иваненко получил бронзовую медаль «За успехи в развитии народного хозяйства СССР». Я поинтересовалась у Дмитрия Федотовича, что для него как руководителя всегда было самым сложным. Погрузившись в раздумья, словно окидывая мысленным взором все, что происходило в последние шестьдесят лет, он после некоторый паузы очень твердо ответил:
— Самое трудное — это работа с людьми. Я вот работу свою очень любил, и коллектив любил, каждого рабочего уважал и ценил. Но и наказывать умел, когда требовалось. С чистой душой могу сказать, что ни один пьяница на меня обиду не затаил, потому что всегда принималось справедливое решение. Очень надеюсь и верю, что я никого не обидел. Всегда старался быть верным главным принципам руководителя: ответственность, строгость и справедливость.
Уже будучи пенсионером, Иваненко еще почти десять лет работал механиком в родном депо. Довел до ума многие наработки, в частности, достроил начатый роликовый цех и многое другое. Руководство предлагало и более высокую должность, но он не согласился.
За свой многолетний добросовестный труд Дмитрий Федотович имеет высокие награды. Орден Трудового Красного Знамени был вручен нашему герою 4 августа 1966 года, когда он, будучи заместителем начальника вагонного депо, внедрял новые технологические процессы. В 1975 году Иваненко было присвоено звание «Почетный железнодорожник». С 1997 года Дмитрий Федотович — почетный ветеран Омского отделения, а с двухтысячного — почетный ветеран Западно-Сибирской магистрали. Вот уже три года он носит титул почетного гражданина Купинского района. Так высоко оценили коллеги и земляки трудовой и боевой путь Дмитрия Федотовича Иваненко, его вклад в мирное будущее страны, в экономику железной дороги и в развитие района.
Сегодня, будучи человеком пожилым, наш герой находит радость в любимых книгах (особенно любит перечитывать Тургенева, Толстого, Пушкина, Джека Лондона), в разговорах с ветеранами-железнодорожниками, такими же тружениками, как и он сам, и в общении с молодым поколением большой дружной семьи. Супруги Иваненко воспитали троих дочерей. Старшая, Лариса, окончила торговый институт и трудилась в столовой при вагонном депо. Младшенькая, к сожалению, рано ушла из жизни. Средняя дочь, Галина, пошла по стопам родителей, выбрав железнодорожную профессию, окончила НИИЖТ, в настоящее время работает экономистом в дистанции электроснабжения на станции Карасук. И внучки продолжили династию железнодорожников. Полина (она на снимке рядом с дедушкой и бабушкой) работает в службе снабжения управления дороги. Наташа сейчас учится на пятом курсе СГУПСа. А еще одному внуку только одиннадцать лет, он пока не задумывается о будущей профессии.
Этим детям (хоть они уже и почти стали взрослыми, но для деда-то с бабушкой всегда будут детьми!) выпало мирное и счастливое детство. Они не знали тех тягот и лишений, тех безвременных утрат, которые выпали на долю старшего поколения их семьи. К счастью, они не видели войны. Они росли в атмосфере любви и заботы. Но сумели впитать от геройского деда и бабушки ту стойкость, ту силу духа, то мужество, которое помогает преодолевать любые препятствия. И кто знает, не будь так сложна судьба старших Иваненко, было бы таким крепким их семейное древо сегодня? Это замечательно, когда внуки могут гордиться дедами, а деды счастливы, что у них такие прекрасные потомки. В этом по большому счету, наверное, и есть главный смысл нашей с вами жизни.
