Как-то солнечным деньком...

Воробей, скорее всего, знал меня в лицо, так как был из соседнего скворечника, где поселилась вся его семья.

Я никогда братьев своих меньших не пугаю и тем более не бью, поэтому воробей спокойно наблюдал за мной. В очередной раз я наклонился, чтобы захватить стебель, и стал тянуть на себя. Наконец с большим комом земли я вырвал его и выпрямился, моя голова в белой фуражке появилась над забором. Наблюдая за мной, воробей не заметил стремительно надвигающуюся опасность, но когда заметил, заверещал от испуга и бросился ко мне на плечо, а затем, перебирая лапками, спрятался за спину, продолжая от испуга верещать. И в ту же секунду над моей головой, тормозя падение, с широко раскрытыми крыльями, промчался сокол, взмыл вверх, чуть-чуть не задев меня. Я лицом почувствовал движение воздуха. Воробей верещал от испуга и коготками лап вцепился мне в рубашку и в тело. Все это произошло за доли секунды. Небо было безоблачным. Стоял теплый летний день. Воробей еще некоторое время продолжал верещать, но вскоре опомнился, а затем понял, что остался жив, вспорхнул и спрятался в листве яблоньки, стоящей невдалеке.

Птицы, напуганные смертельным криком воробья, замолкли. Вокруг стояла некоторое время тишина. Всё живое как будто вымерло. Я понял, что же все-таки произошло. Сокол явно меня не видел за плетнем, когда я наклонился, чтобы вырвать длинный стебель. Пикируя на воробья, он мог бы разбиться, врезавшись в торчащие палки плетня или в меня, вовремя не среагировав на быстро меняющуюся ситуацию. А если бы меня видел, то не стал бы пикировать на зазевавшегося воробья.

Все так же светило солнце. Страх у птиц прошел и через какое-то время, вначале тихо, а затем все громче, щебет возобновился. Я продолжал свою работу и был рад, что случайно спас воробьишку.

А уже вечером, снимая рубашку, я заметил на ней пятно, оставленное перепуганным воробьем. Урок для воробьишки был страшный. И эта беспечность ему надолго запомнится, ведь она чуть не стоила ему жизни. Он и мне-то запомнился надолго, этот случай.