EUR 93.3848 
Выйду ночью в поле с конём
По мнению стороны обвинения, в неустановленное следствием время и при неустановленных обстоятельствах гражданин Едоков, имея преступный умысел на хищение чужой собственности, вывел из колхозной конюшни коня по кличке Орлик, после чего распорядился им по собственному усмотрению.
Предусмотренное за это наказание приводило Едокова в состояние, близкое к потере сознания.
— Уважаемый судья, — призывал Едоков суд к здравому смыслу, — зачем мне конь?
Выяснилось: задавать вопросы судье, даже если они риторические, нельзя. Вмешался прокурор. По его мнению, такая позиция подсудимого выглядит неубедительной. Прокурор возражал тем, что конь есть конь. Он всегда пригодится. И пусть лучше подсудимый объяснит, почему его видели в ночь кражи с конем. Вот тут так и написано: Едоков шел по улице, держа коня под уздцы.
— Да не видел я вашего коня! — кричал Едоков. — Я даже не знаю, что такое уздцы! Прокурор, вы такой умный, так объясните, что такое уздцы и как можно держать коня под ними?
Выяснилось: задавать вопросы прокурорам тоже нельзя. Для Едокова это было исчерпывающим объяснением тому, что прокуратура до сих пор существует. Он так и сказал:
— Тогда дайте кого-нибудь, чтобы я его спросил, зачем мне конь! Я гражданин советский, я жаловаться буду! Зачем мне конь, я не Будённый!
Адвокат заметил, что с точки зрения здравого смысла, а именно это в данном уголовном деле является дефицитом, следствие так и не ответило на вопрос, зачем учителю математики Едокову понадобился конь. Мотив преступления подлежит доказыванию, сказал адвокат. Но в деле нет никаких на это указаний. И самое главное — а где конь? — поинтересовался адвокат. Если Едоков украл коня, то где сейчас бьет копытом это величавое животное? Где, как называет их прокурор, уздцы?
Судья предложила прокурору уже обосновать. Сколько можно? По результатам рассмотрения этого дела судью можно было признавать потомственной казачкой. Второй месяц слушать «конь» от подсудимого и «уздцы» от прокурора.
Но вместо этого прокурор снова сообщил, что вина Едокова доказана в полном объеме, поскольку Едокова в ночь кражи видели с конем под уздцы.
— Да кто видел? — закричал Едоков, вскакивая на скамью подсудимых обеими ногами. — Кто видел? Я корову вел! Вы, вообще, понимаете, чем корова от коня отличается?
И Едоков стал объяснять разницу. В то время как суд стал убеждать Едокова сесть на место. Суд и Едоков говорили одновременно. Едоков объяснял суду, что владение конем не оставляет надежды на сыр и творог, с коровой — наоборот. Суд сообщал Едокову, что на рассказ об этом ему будет предоставлено время в прениях. Едоков возражал на это тем, что ни один конь не даст столько молока, сколько даст корова. И потом — рога. Кто видел коня с рогами?
В углу послышался глухой стук. Не выдержав процессуального напряжения, секретарь судебного заседания завалилась набок. Печатая услышанное в протокол судебного заседания, она легкомысленно воспользовалась воображением и немедленно поплатилась за это.
И тут прокурора понесло. Понимая, что хуже не будет, он высказал сожаление: в уголовном деле не упомянут тот факт, что Едоков пустил коня на мясо. Но это не меняет сущности обвинения.
— На мясо? — переспросил учитель математики, странно белея.
Да, он знает коня Орлика. Здесь все его знают. Как можно похитить и пустить на мясо коня, который участвовал в штурме Измаила и пережил четырех государей и двух генсеков? Пережевать Орлика не сможет даже белая акула, сказал Едоков. Орлик жив до сих пор только потому, что его невозможно ни съесть, ни заставить работать. Убийство или кража этого коня бессмысленны. Они не имеют мотива и не несут никакой логической нагрузки.
— Достаточно, — перебила судья.
И объявила перерыв. Дело о хищении коня Орлика становилось все сложнее. Ей казались неубедительными доводы обеих сторон. Надо было над этим подумать.
