USD 104.2361 EUR 110.2041
 

Юлия Пивоварова: Не могла стать никем другим


Сегодня в нашей рубрике «Литературные острова» опубликованы стихи Юлии Пивоваровой. Она родилась в Новосибирске, здесь живет, здесь сочиняет удивительные тексты. Признание пришло к ней рано: влиятельный журнал «Сибирские огни» опубликовал её стихи, когда Юле исполнилось лишь 13 лет.

Шли годы. Девочка росла, училась, не оставляла поэзию, как это случалось со многими; точнее, это поэзия её не оставляла. Высшие литературные курсы в Москве; первые книги – «Теневая сторона» (1989), «Охотник» (1993). Работа в разных журналах и газетах, публикации… Ныне она давно уж известный, признанный автор. Однако живется ей трудно. А когда поэтам жилось легко? Разве что в их детстве.

Юлия Пивоварова рассказывает о своем детстве:

Нормальный литературный люд, не поедающий коллег, всегда был неофициальным братством. Это люди, способные учить и учиться, слышать и любить друг друга. Я рада, что мое детство прошло среди друзей моей матери – поэтессы Жанны Зыряновой. Удивительно добрый, глубокий, лиричный Александр Денисенко, патриот ушедших старинных слов, умный, гипнотически притягивающий слух Иван Овчинников. Великолепный драматург Нина Садур. Несущий незнакомую в то время в Новосибирске культуру, интеллект и поэтическую виртуозность Анатолий Маковский… Интереснейший поэт Михаил Степаненко… Дорогой наш Николай Шипилов. Это были друзья моей матери. Я еще совсем маленькой слушала их споры, я слушала их стихи. Сейчас это называют «сибирской школой поэзии». Тогда никого из них практически не печатали, печатали только «придворных» поэтов. А наши поэты жили общением друг с другом! Пили вино, подпевали песням Шипилова, влюблялись, расставались, обменивались книгами, делились последним. Я выросла среди них, и поэтому не могла стать никем другим. Несмотря на то, что нам с мамой жилось нелегко, я тогда была счастлива.

Птица

1.

На книжной полке с «Тихим Доном»

Кувшин и фаллоимитатор.

Совсем упадническим тоном

Бубнит футбольный комментатор.

Хозяин комнаты в пижаме

И тапках с мордами животных

Кроссворды длинные решает

И выпивает шкалик рвотный.

И тут в открытое окошко

Влетает сказочная птица,

И проливается окрошка,

А сам хозяин матерится.

Хвост ослепляет многоцветьем,

Алмазами сияют перья,

Не верят власти или ведьмам,

Своим глазам нельзя не верить.

И начинает птица эта,

На языке на человечьем,

Читать забытого поэта,

Вести загадочные речи.

Втянув хозяина в беседу,

Аж на плечо к нему садится,

И он несет ее к соседу,

Чтобы соседу подивиться.

Сказав, что по нужде по малой,

Сосед выходит ненадолго,

За ним приходят два амбала

И с ними очень добрый доктор.

Сверкнула птица на прощанье

Своими страшными очами.

Хозяин пишет завещанье

И улыбается ночами.

2.

Несколько раз в неделю,

Твой подтвердив диагноз,

Снились товарищ Дельвиг,

И гражданин Некрасов.

Но одному не хочется,

Употреблять спиртное,

В бегстве от одиночества,

Можно попить со мною.

Анекдотичным образом

Я же жена соседская,

И не читала Борхеса,

И ни фига не светская.

И не лежала в клинике,

Но из системы выпала,

Всю свою кухню кинула,

И понеслась за выпивкой.

Пьяная и неверная,

Слушаю твои лекции,

И коротаем время мы,

Возле пожарной лестницы.

Здесь нас застанут граждане

И обзовут по-всякому,

Пьянью и сучкой крашеной,

А человек с повязкою,

Нам пригрозит повесткою,

Скажет, что мы без совести,

Даст нам совет повеситься

Или упиться до смерти.

В комнату ты вернулся,

Где обитала птица,

В окнах качалась улица,

Надо опохмелиться.

****

Этот портвейн непременно отравлен,

Этот портфель из кожзама пустой,

И в унисон говорят тебе «Стой!»

Трудные, пьяные дети окраин.

Праздничный день,

День Рыболова,

Удочек нет,

Нет и любви.

Только тревоги сплошной безлимит,

И сумасшествие драк у столовой.

Это – родной уголок отморозка,

Мрачный, изысканный сон,

Каждую ночь повторяется он,

Как на тельняшке полоска, полоска….

Спросят тебя: «Как прошла твоя юность?»

Скажешь: «Никак», отвернуться стараясь,

Сразу окажется – юность вернулась,

Но притворилась, что старость.

****

Когда так хочется уснуть

Почти на каждой остановке

И все равно стремиться в путь,

Уже к нормальной обстановке.

Тогда приходит новый день,

В одеждах чистых и прохладных,

И ты, в фуражке набекрень,

Опять целуешь девок ладных.

Пропавших славным «Ив Роше»,

А не духами разливными,

И снова очень хорошо,

Ползут машины поливные.

Откуда-то идет прилив

Таких необходимых денег.

Любовь приходит точно взрыв,

И я не знаю, что с ней делать.

****

Человека очень укачало,

Он идет и чувствует – штормит,

А вокруг торжественно-печально,

Расплываясь, угасает мир.

Человеку состоянье это

Нравится, по-честному сказать,

Между пальцев тлеет сигарета,

Медленно, как солнечный закат.

Человек, лениво улыбаясь,

Как жених в присутствии невесты,

Чувствует приятную усталость,

И бредет, бредет куда ни весть.

Хорошо до легкого озноба,

Мысли и печали нет следа.

Человек качается и снова

Думает: «Ну, вот бы так всегда».

****

Кому-то нужен утонченный вкус,

А многим только улицы лицей,

Советский привокзальный перекус,

Сметана и вареное яйцо.

Бесплатные поездки по стране,

От разных контролеров беготня,

Кому-то, а похоже, что и мне,

Не предстоит нигде разбогатеть.

Зато таких попробуй обгони,

Ведь налегке бежать быстрей стократ,

И в детстве, где бенгальские огни,

Запрятан невообразимый клад.

****

Юноша из Владивостока

Все повторяет цейтнот,

Цвета томатного сока

Девушке дарит цветок.

Девушка из Геленджика

Не принимает цветка,

Любит бандита-джигита,

Песню про мрачный централ.

Любит на лавке вечерней

Сказочной травкой дымить.

Юноша думает, чем ей

Он так не дорог, не мил.

Может быть, имя Виталий

Девушке чем-то не так?

Алый цветок увядает,

И умирает мечта.

****

Я иду в очередной отрыв,

Забываю ласковые клички.

Пить, курить и глупости творить -

Это просто старые привычки.

Все они останутся при мне,

Как совсем ненужные таланты.

Мы сидим на высохшем бревне

Поздно ночью возле котлована.

Елочки и тополь без пальто

Шепчутся, как люди в кинозале.

Мы не знаем, кто из нас есть кто

И имен еще не называли.

Мы похожи на последний курс

Слишком нерентабельного вуза.

У напитков медицинский вкус,

Но его сбивает кукуруза.

Старший начинает разговор,

Младший разливает по четвертой.

Пачкает газетный разворот

Странных рыб копченая пятерка.

Рифмы примитивные звучат

В шуточках распущенной девицы,

И потенциальные убийцы

Скалятся со взглядами волчат.

Вспоминая «Вегу» и «Опал»,

Старший пригляделся к сигарете.

Наша разношерстная толпа

Не мешает жизни на планете.

Буду говорить про ерунду,

Постепенно делаясь седою.

Никуда отсюда не уйду,

Полностью срастаясь со средою.

****

Поздняя осень,

Музыка гамм…

Старый компостер

Бьет по мозгам.

В клетчатом пледе

Плево-сером

Бывшая леди

С пенсионером.

Леди без чувства

Рюмочку просит.

Водки четушка.

Поздняя осень.

Грязь по колено,

Розы охапкой,

Смерть гобелена,

Ставшего тряпкой.

Гордость забыта,

Нет постоянства.

Каторга быта.

Хроника пьянства.

Майка-алкашка,

Сумка-авоська.

Многоэтажка.

Поздняя осень.

****

Летит по трассе встречный ветер,

Огромный, точно грузовик,

В затишье жалкое не верит,

И удивляться не привык,

Не помогает тонкий плащик,

И зонтик тянет улететь,

Кругом не дождь, а водка плачет,

И, кажется, так будет впредь.

Слепые молнии несутся,

По нереальным облакам,

И страшно хочется проснуться,

И опрокинуть злой бокал

Под тихою небесной сенью,

И отдохнуть от всяких бурь,

Но от ненастья нет спасенья,

А ветер вечен точно дурь.

****

Муха

Лишенная зренья и слуха,

Сознанья, ума и лица,

Летает беспечная муха,

Не чувствуя близость конца.

Дурацкой тоскою не маясь,

Не думая о красоте,

Она вызывает лишь зависть,

К бесстрашной такой простоте.

Пример примитивного риска,

На крылышках мерзких своих,

Она подлетает так близко,

Что кончится раньше, чем стих.

****

В роще карликовых деревьев,

Столько листиков облетело….

Их хозяйка сидит в декрете,

Полноценна и пышнотела.

У нее золотые очень

Косы длинные и ресницы,

Все ее называют – Осень,

Даже самые злые принцы.

И народец, который проще,

Называет ее все так же,

И в ее оголенной роще,

Начинаются снега танцы.

****

Реверансы без перьев,

А без смеха причины,

А индейцы без прерий,

А без женщин мужчины.

А без юмора проза,

И гроза без раскатов,

И зима без мороза,

И война без солдатов.

В перевернутом мире,

В зазеркальном притоне,

Что мы делаем, милый?

А, по-моему, тонем.

****

Она давно целует мизантропа,

А он не отвечает ей особо,

Ее зовут, конечно, Пенелопа,

Она довольно странная особа.

У ней всегда тусуются на хате,

Но никогда она не забывает,

Ходить почти по всем гламурным пати,

И открывать бутылочки зубами.

Вчера она уселась в чей-то катер,

Над ним был поднят непонятный вымпел,

Он медленно отчалил на закате,

И больше уж никто ее не видел.

****

Совсем не хочется любви

Ни к скупердяям, ни к транжирам,

Переставая быть людьми,

Мы превратились в пассажиров.

Ввиду отсутствия тоски,

Одни усталые уловки,

И у маршрутного такси,

Уже не будет остановки.

С невыразительностью глаз,

Смешалась рук нерасторопность,

Водитель бледный жмет на газ,

Совсем забыв про всякий тормоз.

 ****

Фонтан

Алкаш купается в фонтане,

Его пытаются достать,

Чтобы доставить куда надо,

Но это вовсе не фатально.

Всего лишь мелкая досада,

И городская клоунада.

Любимая у наших граждан,

Такая форма развлечений,

Почти магический обряд,

И каждый чувствует однажды,

Фонтана этого свеченье…

Слов нецензурных звукоряд,

Звучит подобием органа,

Вокруг попавшего в фонтан.

Идет полиция, как свита,

Сопровождая хулигана,

И веселится хулиган.

****

Сто лет назад,

В народной гуще,

Мне было б лучше,

На трезвый взгляд.

Но и сейчас,

Совсем серьезно,

Довольно сносно,

Но с пьяных глаз.

****

Я умницу знала сто лет,

А вот, оказалось, не знала,

Бывает, что вовремя нет

Толкнувшего сердца сигнала.

Пылает простой карандаш,

Над клеткой бумаги атласной,

Большой белокожий мираж,

Приблизился нежно и властно.

Мгновения этого радость,

Из самых приятных грехов,

О муторной маленькой страсти,

Не будет слащавых стихов.

****

Луну заморозили в озере,

Она не поднимется вверх,

Ее навсегда заморозили,

А с нею – и звезд фейерверк.

Включили огни габаритные,

Лед плотный до самого дна,

Летят фигуристки фригидные,

По льду, под которым луна.

Шаль неба качается мрачная,

На ней беспросветность одна,

У берега балуясь марочным,

Гуляет тупая шпана.

Продажную даму замучили

Бессчетные просьбы в кредит.

Играет премерзкая музычка,

И ей подпевает кретин.

Меняясь чертами характера,

Под ноги плюет молодежь,

В одеждах из черного бархата,

Болтаются пары вельмож.

Все озеро проткнуто лунками,

Но рыб не поймать никогда,

И смотрит на это ночь лунная,

Ночь звездная из-подо льда.

 ****

ТРЕНД

С детства думает мальчик:

Стану главным и важным!

Не вагоновожатым,

Не открыточным мачо.

Знает умненький мальчик,

Он не будет поэт,

Станет мальчик начальник

Ну, и дальше пойдет.

А у мальчика кошка

Трется, просит тепла,

Мальчик чувствует кожей:

Не хватает бабла.

Рыбка златом пылает,

Но к нему не плывет.

Где-то снег покупают,

Где-то продали лед.

Вот бы, думает мальчик,

Это все одному!

И заброшенный мячик

Безразличен ему.

А на пасмурном небе

Непрозрачный рассвет.

Жадный умненький бэби

Все растет и растет.

****

ДРУЗЬЯ

Куда летит метели пепел,

О чем ее негромкий лепет? –

Не знают ни Андрей, ни Павел

И улыбаются нелепо.

Они в метель решили выпить

И закурить среди метели,

По полстакана внутрь вылить

И "Беломор" они хотели.

Курить метель мешала очень,

До крайней степени мешала.

Она гасила огонечки,

А выпить вроде разрешала.

Потом она им долго пела,

И, наконец, они узнали,

Куда летит метели пепел,

В каком она танцует зале.

Когда метель слегка утихла,

Они тихонько задымили,

Два грустных и нетрезвых типа.

Метель исчезла за домами,

Ушла в сугробах свежих плавать

Скользить лучом по льдистой кромке.

Потом пошли Андрей и Павел

В свои бетонные коробки

****

Я старомодней всех на свете

В пух тополиный ухожу

Сквозь бесконечный улиц шум

И эти транспортные сети.

Пушинки ластятся ко мне,

Летят в глаза и гладят кожу,

И вместе думают: ну что же

Еще найти в погожем дне?

Народ, как призрачный парад,

Толпою проплывает мимо.

Его живая пантомима

Теряет логику преград.

Реальным кажется тепло

И нереальным все другое.

Большие голуби воркуют

На театральном НЛО.

И голос внутренний сказал,

Что нет нигде ни в чем запрета,

Но закрываются глаза,

И тьма охватывает лето.

****

Налей мне клей в коктейль,

Насыпь мне снегу в чай,

И крикни в спину: эй,

Развей мою печаль!

Развей мою печаль,

Развей по пустырям.

Манеру всех прощать

Оставь монастырям.

Насыпь мне снегу в чай,

А снег посыпь песочком.

Развей мою печаль

По всем горячим точкам.

****

Эпиграф: Пообещал гидрометцентр нам от ноля до плюс пяти, совсем простывший пациент глинтвейн торопится допить.

Под затемненный свод стеклянный

Луна неспешно вознеслась.

В ее лучах мерцает слякоть,

Сияет призрачная грязь.

Из-под колес автомобильных

Летят янтарно искры брызг.

Мы по тебе давно любили

Гулять, ночной Новосибирск.

И там, где мы курили «Космос»

Под звуки желтых субмарин,

Сегодня дети комсомольцев

Встречают «спайсом» хелоуин.

Взрывают яркие петарды

Над новой свадьбою в кредит…

Не может знать сермяжной правды

Неисправимый эрудит:

Ему не спится, он словарь

Мифологический листает,

Ему не спится. Он – сова

В магнитном поле иллюстраций.

****

На площади трех помоек

Качаются люстры звезд.

И эхом чужих попоек

Открытый зовет подъезд.

Промокший прохожий поздний,

Озябший и мутный тип,

Вбегает в подъезд, как в поезд,

Который хотел уйти.

Вбегает в подъезд спонтанно,

Туда, где тепло и свет.

Где голосом Левитана

Сосед объявляет: Снег!

Туда, где у батареи,

Наверно, уже с часок

Мы руки с тобою греем

И медленно пьем четок.

Прохожий дрожит, как кролик.

Какой-то невнятный он.

Но с площади трех помоек

Не тронется наш вагон.

****

Стоит отличная погода,

Стаканы радостно звенят.

Твой шурин вшился на полгода,

А лучший друг – вообще на пять.

Они купили иномарки

И разъезжают по жаре.

Что делать вместе с ними в парке?

В кафе? В подъезде? Во дворе?

А лето в самом абсолюте.

И остается вспоминать:

Какие это были люди?

Как их приятно было знать!

Но час настанет,

Пусть не скоро,

И выпьем больше, чем за год.

Вот только бы дожить до срока,

Когда окончится их код.

****

Какая капуста без специй?

Без специй какая капуста?

В моем пластилиновом сердце

Завязли ненужные чувства.

Костюм деловой не наглажен.

Лежит недоеденный бутер.

Однажды все станет неважным.

Откуда ты знаешь, что будет?

Ведь ласковый – бог, а не демон.

Ведь любят глаза, а не брови.

Навязчиво вьются идеи

В моей голове нездоровой.

Какого же ждать урожая,

Когда расцветают не злаки?

Я строчки свои провожаю

Рассеянным взором Незнайки.

****

Вы мне способны нанести урон?

Не может быть! И я скажу вам больше:

Мне торт испек кондитерский урод,

И починил каблук плохой сапожник.

Невропатолог думал, что он бог,

И потому легко играл по нервам.

Заслуженный и льстивый педагог

Всю ночь учил меня дурным манерам.

В поломанном обугленном лесу

Мне рассказали о любви к природе.

И думали, что я перенесу

Есенина в испанском переводе.

Но ничего, конечно, не могли,

Ведь были не родня и не начальство.

В мышиный цвет мне красили мозги

И заставляли улыбаться часто.

И в лютую февральскую жару,

И в знойные июльские морозы

Мне никогда не были по нутру

Синоптиков дурацкие угрозы.

И лишь одно мне может навредить –

Ужастики похмельных снов коротких,

Где кошка с головою Нефертити

Подносит близко к горлу алый ротик.

****

Уже пошли подснежники в лесах,

Пушистые, полезли из проталин,

Растаяли снежинки в волосах,

И Первомай отметил пролетарий.

Уже сложили мусор во дворах

В специально отведенные пакеты.

Уже сгорели шапки на ворах

И разорались пьяные поэты.

Уже разделись девочки почти

До самых откровеннейших конструкций.

И чурка без особенных причин

Нажрался и валяется, как русский.

И сквозь газон пробился малахит

От легких рук сотрудниц зелентреста,

Но вся зима внутри меня сидит,

Как будто в мире нету лучше места.

****

КАДР

Вполне культурно

Проходит ужин,

Лежат окурки

В морской ракушке.

Глядит в окрошку

Угрюмый кто-то

В далеком прошлом

На общем фото.

Что было с ними

Никто не помнит.

Лежит тот снимок

На пыльной полке.

Совсем спокойно

И безупречно

Он ждет помойки,

А лучше печки.

И уж конечно,

Что он не нужен

С него слетевшим

Бессмертным душам.

Ко мне конкретно

И многократно

Приходит именно этот

Кадр.